20.02.2019 16:03 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Оператор - это лётчик, который управляет межконтинентальным лайнером
Михаил Селихов – молодой оператор-постановщик, который сделал себя сам. Среди его работ: фильм «Репетитор», сериалы: «Зона», «Ермоловы», «Огни большого города», «2 Антона», «Светофор», «Неформат», «2отца2сына». Редакция Киноагентства пообщалась с Михаилом и узнала его позицию относительно современного кинопроцесса, впечатления от работы на различных проектах и мнение о современной технике. …всегда хотел быть оператором. Хотя нет, это было бы банально - не всегда, конечно. Мои родители – телевизионные режиссеры. Папа Михаил Николаевич Селихов– “Взглядовец”, то есть настоящий телевизионщик, мама Татьяна Селихова - «международница». Я в детстве думал, что ни за что никогда не буду делать ничего подобного, потому что совсем их не видел. Но получилось иначе. «В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ ПОСТУПИШЬ» Четыре раза поступал во ВГИК. В первый раз это было в 1997 году, сразу после школы – но был ещё совсем оболтусом и вообще ничего не соображал, потому данная попытка поступления была не приоритетной целью. В итоге пошёл на платное отделение в ГИТР. В то время это была совсем шарага. За год сменилось четыре мастера, двоих из которых не видел ни разу. Так что о мастерстве речи вообще не шло. В основном упор был на гуманитарные науки: история литературы, история кино, история философии, история истории. Сначала нам рассказывали все эти истории, потом были сессии, на которых надо было пересказывать эти истории. А когда тебе 18 лет, все это совершенно не хочется слушать, хочется делать, делать, делать! А потом грянул дефолт 1998 года, институт был платный, поэтому я оттуда ушел и случайно попал во ВГИК - работать. Числился «аппаратчиком химрастворов 4-го разряда» в ЦОПе (цехе обработки пленки). Проще говоря, там был подвал, в котором происходила фотопечать. Фотоувеличители, проявочная, все растворы, пленки – это все было на мне. И был совершенно замечательный руководитель – Леонид Васильевич Коновалов, человек который знал про плёнку всё! Такой одиозный персонаж, в клешах, казаках, в шляпе кожаной. И я сам - в общем-то, хиппи. Короче - нашли друг друга.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Он все мечтал , что откроет секрет проявки Kodak отечественными способами . Мы ставили бесчисленные эксперименты . Два года .
В 1999 очередная попытка поступить во ВГИК я даже набрал высокий балл при поступлении, однако так вышло, что в тот год было много хороших оценок, и черта в списках разделяющая поступивших и лузеров прошла прямо над моей фамилией. Но поскольку я работал при интституте, мне все сказали: «Нормально, Мишаня, ты и так ходишь на лекции, в следующем году поступишь». Но в 2000 году случилось замечательное событие – родилась моя первая дочь, и стало понятно, что больше невозможно за 150 рублей (5$) работать в ЦОПе. И я устроился оператором и монтажером на Чертановское TV. Прежде чем попасть в кинопроизводство, несколько лет работал телеоператором в компании «Альма Матер» на журфаке МГУ. Мы очень много снимали для т/к «Культура» обо всем, что связано с Домом актера – документальные фильмы про народных артистов, ездили с ними во Францию. Было здорово.
Потом поступал ещё два раза. Один раз в мастерскую Клебанова, Дёмина, Мачильского. Клебанов меня разнес в щепы. Сейчас понятно, что он всех пробовал на эмоциональную устойчивость. А у меня «плохое» воспитание – в том смысле, что не могу общаться с человеком, если он ведет себя провокационно. Для меня было странным, что Клебанов – звезда, небожитель, полубог – начал кричать: «Зачем ты столько фотографий принес, не мог выбрать три нормальные?». В четвертый раз, когда попробовал зайти все с тем же стареньким комплектом фотографий, меня завернули сразу же. Институт так и остался мечтой. ВГИК хорош тем, что появляется большое количество связей, единомышленников. Это, может быть, главное, что вообще есть во ВГИКе. А образовываться реально и самостоятельно: обучение – это такой процесс, когда есть настоящий интерес информация начинает сыпаться со всех сторон. Научить без интереса - невозможно. Это миф, что ты придешь в институт – и тебя там всему научат. МАСТЕРА Научиться можно у мастеров. И найти их вполне реально за пределами вузов. В моей жизни было три таких человека. Три Сергея. Первый – это Сергей Петрович Юриздицкий, замечательный питерский оператор, сейчас он живёт в Берлине (для нас – к сожалению, для него – наверное, к счастью). Это настоящий художник. Он старинный друг моей мамы, поэтому я часто видел в детстве настоящего кинооператора и, глядя на него, на то как он говорит про свет, понимал, кем хочу стать. Второй человек – Сергей Владимирович Акопов, оператор, с которым я начинал как ассистент, который увидел во мне потенциал и пустил за камеру. Именно с ним я понял суть движения камеры! Научился пользоваться кран-стрелкой, освоил управление «HotHead».
Третий учитель – это Сергей Александрович Виноградов. Это режиссер, который вдохновляет. Он никогда не говорит: «Что-то тут фиговый у тебя свет» или «Крупность какая-то не та». Он направляет внимание особым образом. То есть, когда он рассказывает, что будет происходить, у тебя автоматически складывается понимание того, как это нужно показывать. Это дар. Большая беда, что этот человек не делает большое серьезное кино, а снимает для канала НТВ. При переходе с телевидения в кинопроцесс стало понятно: телеоператор «ТЖК» – это летчик, который водит кукурузник, а кинооператор – это летчик, управляющий межконтинентальным лайнером. Это похожие профессии, но они разные. Телевизионный оператор – сам себе осветитель, сам себе видеоинженер, сам себе все. Он схватил штатив, камеру и комплект дедолайтов (это максимум) и побежал, куда ему в голову взбредет. Он ничем не управляет, только собой (конечно, речь не идет о больших телешоу). А оператору-постановщику надо взаимодействовать с цехами, у тебя есть бригада осветителей, бригада дольщиков, ассистенты, камермены – и всем этим людям нужно вовремя давать команды, чтобы процесс ни в коем случае не застопорился. Ведь в кино – как на дороге с пробками. Если кто-то притормозил, то другой уже стоит, и дальше это как снежный ком, все начинает сыпаться. Нельзя сидеть сложа руки. КИНОЛЮДИ В кино надо быть готовым ко всему. И ко всем. Мне один знакомый дольщик, который работает с довольно известным оператором, рассказывал, что кладет ему на тележку дольку чеснока. Тот его спрашивает: «Это что такое?», а он говорит: «Да ты ж вампир!». Есть, например, режиссеры и операторы, которые всех доводят до истерики, а когда группа начинает жрать друг друга, они успокаиваются – все, процесс пошел. Сам я стараюсь себя так не вести. Хотя всякое бывает и иногда бывает очень экстремально. А иногда просто необходимо наорать на всех, чтобы люди собрались. Нельзя быть всегда для всех хорошим. Есть такая категория людей, которые не просто на плечи садятся, но еще и начинают за воротник гадить. Еще есть люди, которым активно не нравится, как всё происходит: все не так работают, никто ничего не знает, только эти персонажи знают «как надо» но никому не скажут, потому что бесят непрофессионалы. С людьми надо быть в контакте. Если оператор начинает к режиссеру лезть с предложениями вроде «давай он вот здесь встанет и пойдет», это неправильно. Все должно исходить от режиссера, а оператор – это человек, который помогает режиссеру снимать кино.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Есть поговорка : «режиссер – это человек , который мешает оператору снимать кино» , но это шутка .
Или, например, студенческие работы. Даже снимая небольшое количество минут в день, учитывая серьезную подготовку, ты выходишь на площадку с режиссером, который вообще не знает, как и что он должен делать. Есть же «парабола замысла» Кончаловского: придумываешь, как у тебя все будет снято, представляешь себе это как параболу с высшей точкой, но когда начинаешь реализацию - редко когда достаешь до того самого верха. Эта парабола всегда в силу каких-либо негативных факторов куда-то сдвигается. (Выпал снег, у актёра флюс, камеру украли, реквизитор потерял кольцо всевластья, звукореж оглох и т.д.) Профессиональный режиссер от непрофессионального отличается тем, что он может это предугадать и уже знает, что будет делать. И он не будет говорить «Все пропало! Все, мы снимать не можем!». То есть у него тупик в голове не наступает. Он всегда может подумать вперед или быстро сориентироваться в новых обстоятельствах. У молодых режиссеров этого, как правило, нет. И ещё, нет ничего хуже режиссера, который не знает или не может объяснить группе чего он хочет! ЗАХВАТ КОРАБЛЯ И ПЛЯСКИ С БУБНОМ Все проекты сами по себе должны быть любимыми. Если тебе не нравится то, что ты делаешь, то это все превращается в пытку. Поэтому нелюбимые проекты запоминаются больше, чем любимые, поскольку по ощущениям тянутся бесконечно долго. Мне очень нравится тот график, в котором я существую по жизни. Ну да, много приходится работать. Но есть и перерывы между проектами. У меня четверо детей. И с ними взаимодействие значительно более глубокое во время этих перерывов, чем если работаешь в офисе и можешь видеть семью только по вечерам и выходным. Мы сняли восемь сезонов «Светофора» - страшно подумать! Мы снимали первые два – и думали, что на этом все и закончится. Но получилось так, что собралась кризисная команда. Скажем, я такой оператор, который может снимать много минут в день, при этом результат не будет выглядеть очень плохо. При этом у нас две камеры, и мы снимаем киноспособом. Мы не используем многокамерную съёмку на «трёхстенок». И камера всегда летит – камера всегда на кране-стрелке, и мы всегда куда-то едем.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Движение камеры , внутрикадровый монтаж , когда сцена снимается одним кадром , позволяет получать большую «выработку» . При этом сцена смотрится «покиношному» . Тут , правда , требуются определённые навыки из - за чего я , как правило , за камерой сам , поскольку у меня «чёрный пояс» по кран - стрелке . По мне так лучше замороченное движение чем статика . Статичный кадр требует больше времени на установку света и более продуманную композицию .
Счастье еще, когда есть режиссер, который может развести сложную мизансцену, которая будет мотивировать движение камеры. В моей жизни это был Сергей Александрович Виноградов, о котором я уже говорил. «Ермоловы», «Огни большого города» не выстрелили в силу некоторых объективных причин. Но там каждая сцена решена таким образом, что камера движется, но зритель не обращает на это внимания. В современном кино возникает много проблем. Без четкого плана снимать сложно. Без хороших артистов снимать сложно. С ограниченным количеством света снимать сложно. С незнакомым комплектом камеры – когда внезапно приезжает совсем не то, что ты заказывал, - снимать очень сложно. Такое количество сложностей в отечественном кинопроцессе – что ни в сказке сказать. Весь кайф «Светофора» заключается в том, что нам плевать на сложности. Мы снимаем все равно, потому что мы давно в этом бизнесе. Нет чего-нибудь – хорошо, мы знаем, как это обойти, сорвался объект – будем снимать в подворотне или переходе, сгорел павильон – черт с ним, будем снимать на пепелище, и никто не заметит. Мы умеем находить выход из сложных ситуаций . Я не умею по-другому, во ВГИКе не учился – в этом плюс, получается. Я был ассистентом, дольщиком, светиком, камерменом – всегда был на площадке. Мне с самого начала было интересно как устроен этот сложный организм - киногруппа. Кто что делает, кто что должен делать, чего ждём, почему такой порядок сцен и т.д. мне иногда кажется я когда был ассистентом - лучше знал сценарий и что мы сняли, снимаем, будем снимать, чем сейчас.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: У меня теории – ноль . Вся моя теория – это то , что я вычитал из книг , и то кино , которое смотрел .
При этом мои учителя – это те же осветители, дольщики и видеоинженеры, потому что они видят много операторов, а я варюсь в собственном соку. Я не стесняюсь слушать, когда мне эти люди рассказывают, что они видели в работе других операторов на других проектах. У меня нет гонора. Бывает, выпускник ВГИКа даже не разговаривает с видеоинженерами, потому что ему, мол, не о чем: «Что ты мне можешь рассказать? Неси, давай, свой чемодан». Наш киносъемочный процесс похож на захват корабля, мы все время идем на абордаж. Приезжает группа на площадку, появляется капитан на мостике –режиссер (на «Светофоре» это настоящий флибустьер Роман Фокин) и пошло: 24 минуты(серию) за две с половиной смены (против киношных 3-6 минут в день) . Я – сериальщик. Мой апогей – это ТЭФИ - лучший комедийный сериал 2011 года «Светофор». Самая первая работа - короткий метр “Воспаление мозгов” по Булгакову, студенческая работа одной девушки из ГИТРа. Потом был “Репетитор”, двухсерийный телефильм. Потом secondUnit сериал «Зона». И дальше сериалы, сериалы… Есть еще такая категория фильмов, которые я называю «канкан»: когда у режиссера нет денег, но он утверждает, что мы с этим поедем в Канны. Я на такие проекты подписываюсь «за идею», бесплатно. И начинаются пляски с бубном. У меня было несколько таких проектов. Один из них – замечательный. Мы поехали в Турцию вшестером. У нас не было сценария, была только концепция у режиссера. Мы сняли. Такая пазолиниевщина – два с половиной часа мозголомнейшего видео, красивое кино, но смотреть неподготовленному зрителю невозможно вообще. Недавно закончился очередной сезон “Светофора”, после чего я помог снять небольшую работу для друзей, тоже ради фана – тизер к несуществующему полнометражному фильму “Маршрут 77”. Там талантливые молодые продюсеры. Много профессионалов получилось подтянуть. Но, к сожалению, когда без денег работаешь, тогда ни с кого ничего и не спросишь. Все идет с накладками, раздолбайством, все против ветра. А полный метр – настоящий, для широкого экрана – это пока мечты, к сожалению.
БЕСКОНЕЧНАЯ РЕПРИЗА
Если проект имеет успех, значит, у кого-то родилась идея и он смог ее воплотить. Это дорогого стоит. Но на телевидении сейчас очень много странного: тратятся бюджеты, есть хорошие актеры, камеры, все, что хочешь – но это невозможно смотреть, просто гадость. Потому что там нет интересной идеи, нет сюжета, или он какой-нибудь нелепый. Кризис идей. Все каналы бегают и думают: «Что же нам снимать?» При этом никто не рискует, потому что всегда встает вопрос денег. Лучше же запустить новый сезон стабильных «Ворониных», чем сериал, который может не дать ни доли, ни рейтинга. Странное дело, у нас почему-то каналы считают зрителей идиотами. Поэтому уровень того, что у нас производится, - идиотский. Зрителю как будто надо, чтобы все было объяснено, чтобы шутка была в кадре обязательно – и надо, чтоб персонаж лицом в камеру говорил! Если спиной скажет – никто же не засмеётся! Это, кстати, не только комедий касается. Из-за этого получается замкнутый круг: глядя на телеэкран, умнее человек не станет, потому что ему не оставляют пространства для воображения, для размышления. Есть такие шутки, которые необязательно произносить вслух – и зритель будет смеяться гомерически, просто от ситуации. Отсюда и появились ситкомы – ситуационные комедии. Но у нас ситком – это бесконечная реприза, это шутка за шуткой. У нас какое-то извращенное понимание юмора в отечественном кино. Если серьезно, когда я шел в эту профессию, хотелось нести в мир «свет и благость», как Борис Борисович Гребенщиков говорит, хотелось красоту создавать, а выясняется по факту, что это почти невозможно. Потому что, кажется, это никому не нужно. Потому что в сложившейся национальной традиции арт-хаус – это социальный треш. Единственный лучик в темном царстве – это Андрей Звягинцев с Михаилом Кричманом, которые хотя бы делают очень красиво. М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: В современном искусстве нет необходимости сделать красиво. Есть необходимость вызвать у человека «вау», «ух ты» или какую-то другую эмоцию, но это не про красоту. У нас есть фильмы-аттракционы, комедии, социальный треш, треш-криминал и, конечно, еще «рыдай, Россия» - наши мелодрамы. Красиво – это дорого или долго (что в итоге тоже дорого). У нас никто не хочет снимать кино дорого, кроме нескольких людей, у которых есть возможность в силу их положения. Или Бондарчука, который умудряется находить деньги и возвращать их при этом. Сейчас в мире тенденция – появление красивых сериалов. Типа «Игры престолов» который круче многих фильмов по подготовке, по работе художников всех цехов, по драматургии, по кастингу и вообще по всему. У нас есть, конечно, исключения – хорошие сериалы, которые сложились не благодаря, а вопреки. Но почему у нас все происходит вопреки? Мы все – заложники времени. У нас никто не хочет тратить время на подготовку (когда можно провести тщательный отбор актёров, объектов, реквизита, раскадровку нарисовать и т.д.), потому что нужно платить людям деньги. Дорого.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Хорошо , когда режиссер бескомпромиссный , как Тарковский – он был художником , который всегда на 100% требовал реализации своих идей . Но это невозможно больше . Теперь нельзя упереться , как Герман : «Листья этой осенью не так падают , снимать не будем» .
К сожалению, кино – это командный вид спорта, и профессионалы, как в любом виде спорта, стоят дорого. Нельзя держать профессионала, который ничего не делает. Поэтому набирают профессионалов, которые вытянут любую историю на своих плечах. И тогда уже никому не важно, что это за история, – важно, что конвейер пошел, люди работают, минуты летят, а на монтаже это все как-то соберут, цветокоррекцию как-то сделают, главное что продукт есть. У нас это все – «продукт». Крах нашей цивилизации, как считают некоторые люди, начался с конвейера, который придумал Генри Форд. Потому что пропали мастера, которые могут от начала до конца сделать все своими руками. Конечно, мне бы хотелось снять красивое кино, написать рассказ светом, выстроить цветовую концепцию в соответствии с драматургией, с хорошей музыкой, с интересным сюжетом, чтобы сказка, чтобы про добро, про любовь. Хочется. Но что с этим делать – непонятно. МАГИЯ ПЛЕНКИ Когда во вгиковском ЦОПе, узнал очень многое про химию, фотохимию, пленки. Но к сожалению, это так и не пригодилось, потому что пленка приказала долго жить незадолго до того, как я вышел на уровень оператора-постановщика. Пленка еще встречается, если снимает какой-нибудь Мастер. Пленочный процесс специфичен. Есть целая категория людей, которые считают, что кино не может состояться без пленки, поскольку сам процесс сильно отличается от цифрового где ты не собираешься, не концентрируешься так. Если есть понимание, что у тебя 1 секунда – это 15 долларов, артист уже не может сказать «Ой, извините, давайте снова – я текст забыл». Про камерменов, фокусников вообще молчу. Но сейчас прогресс уже так шагнул, что странно снимать на пленку, если можно снимать на цифру. Разрешение у цифровых камер уже выше, фотографическая широта, чувствительность тоже. Тут вопрос скорее мистический: ведь до проявки неизвестность! Нужно быть супер профессионалом чтобы на основании трёх кривых на бумаге (показаниях денситометра демонстрирующих чувствительность цветообразующих слоёв киноплёнки) поставить свет красиво… Это magic! Но, по секрету скажу, самый профессиональный профессионал ни за что после цветокоррекции уже не отличит – на пленку снималось это или на цифру. Потому что и там, и там используется кинооптика. «Дыхание» картинке можно придать, все теперь делается обработкой. МАГИЯ ТЕХНИКИ – Новаторство. Все продолжает эволюционировать. Японцы сделали камеры сверхвысокого разрешения для трансляции бейсбольных матчей. Вокруг стадиона стоит какое-то количество этих камер – и крупности, движение камеры задаются компьютерной программой. То есть выстраивается виртуальная модель где можно двигать что угодно, укрупнять что угодно, придумывать движение камеры. И это происходит без монтажа, они делают это в прямом эфире. В итоге все может свестись к тому, что приходит один человек, расставляет четыре камеры и уходит: актеры, пожалуйста, играйте. А дальше уже на постпродакшне решаешь: здесь мы тележкой сделаем проезд, здесь мы сделаем наезд, тут возьмем крупный план. Никаких тебе камерменов, никаких дольщиков, никого. Страшный сон оператора, зато сколько возможностей у режиссера. Тут вопрос, кому что. Без установки света, , все же не обойдется. Хотя и по этому поводу уже есть
сомнения: появляются сверхчувствительные камеры которыми можно при лунном свете снимать. Но это телевизионные камеры: там своя оптика, маленькая матрица. Из-за этого и пластика изображения другая, выглядит не киношно – скорее, как если снимать телефоном. Впрочем светопись никто не отменял! Когда есть средства свет можно ставить бесконечно!!! Появляются ручные системы стабилизации (например, Ronin, MoVI), которые позволяют снимать очень красиво без стедикама, без тележки, с камерами не очень большого веса. Эти технологии пришли к нам, как ни странно, из авиамоделирования, где строят маленькие вертолеты. Там есть встроенные цифровые системы стабилизации. Сейчас простор для реализации замысла – колоссален. Все, что ограничивает нас, - это воображение.
Развернуть
Михаил Селихов – молодой оператор-постановщик, который сделал себя сам. Среди его работ: фильм «Репетитор», сериалы: «Зона», «Ермоловы», «Огни большого города», «2 Антона», «Светофор», «Неформат», «2отца2сына». Редакция Киноагентства пообщалась с Михаилом и узнала его позицию относительно современного кинопроцесса, впечатления от работы на различных проектах и мнение о современной технике. …всегда хотел быть оператором. Хотя нет, это было бы банально - не всегда, конечно. Мои родители – телевизионные режиссеры. Папа Михаил Николаевич Селихов– “Взглядовец”, то есть настоящий телевизионщик, мама Татьяна Селихова - «международница». Я в детстве думал, что ни за что никогда не буду делать ничего подобного, потому что совсем их не видел. Но получилось иначе. «В СЛЕДУЮЩЕМ ГОДУ ПОСТУПИШЬ» Четыре раза поступал во ВГИК. В первый раз это было в 1997 году, сразу после школы – но был ещё совсем оболтусом и вообще ничего не соображал, потому данная попытка поступления была не приоритетной целью. В итоге пошёл на платное отделение в ГИТР. В то время это была совсем шарага. За год сменилось четыре мастера, двоих из которых не видел ни разу. Так что о мастерстве речи вообще не шло. В основном упор был на гуманитарные науки: история литературы, история кино, история философии, история истории. Сначала нам рассказывали все эти истории, потом были сессии, на которых надо было пересказывать эти истории. А когда тебе 18 лет, все это совершенно не хочется слушать, хочется делать, делать, делать! А потом грянул дефолт 1998 года, институт был платный, поэтому я оттуда ушел и случайно попал во ВГИК - работать. Числился «аппаратчиком химрастворов 4-го разряда» в ЦОПе (цехе обработки пленки). Проще говоря, там был подвал, в котором происходила фотопечать. Фотоувеличители, проявочная, все растворы, пленки – это все было на мне. И был совершенно замечательный руководитель – Леонид Васильевич Коновалов, человек который знал про плёнку всё! Такой одиозный персонаж, в клешах, казаках, в шляпе кожаной. И я сам - в общем-то, хиппи. Короче - нашли друг друга.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Он все мечтал , что откроет секрет проявки Kodak отечественными способами . Мы ставили бесчисленные эксперименты . Два года .
В 1999 очередная попытка поступить во ВГИК я даже набрал высокий балл при поступлении, однако так вышло, что в тот год было много хороших оценок, и черта в списках разделяющая поступивших и лузеров прошла прямо над моей фамилией. Но поскольку я работал при интституте, мне все сказали: «Нормально, Мишаня, ты и так ходишь на лекции, в следующем году поступишь». Но в 2000 году случилось замечательное событие – родилась моя первая дочь, и стало понятно, что больше невозможно за 150 рублей (5$) работать в ЦОПе. И я устроился оператором и монтажером на Чертановское TV. Прежде чем попасть в кинопроизводство, несколько лет работал телеоператором в компании «Альма Матер» на журфаке МГУ. Мы очень много снимали для т/к «Культура» обо всем, что связано с Домом актера – документальные фильмы про народных артистов, ездили с ними во Францию. Было здорово.
Потом поступал ещё два раза. Один раз в мастерскую Клебанова, Дёмина, Мачильского. Клебанов меня разнес в щепы. Сейчас понятно, что он всех пробовал на эмоциональную устойчивость. А у меня «плохое» воспитание – в том смысле, что не могу общаться с человеком, если он ведет себя провокационно. Для меня было странным, что Клебанов – звезда, небожитель, полубог – начал кричать: «Зачем ты столько фотографий принес, не мог выбрать три нормальные?». В четвертый раз, когда попробовал зайти все с тем же стареньким комплектом фотографий, меня завернули сразу же. Институт так и остался мечтой. ВГИК хорош тем, что появляется большое количество связей, единомышленников. Это, может быть, главное, что вообще есть во ВГИКе. А образовываться реально и самостоятельно: обучение – это такой процесс, когда есть настоящий интерес информация начинает сыпаться со всех сторон. Научить без интереса - невозможно. Это миф, что ты придешь в институт – и тебя там всему научат. МАСТЕРА Научиться можно у мастеров. И найти их вполне реально за пределами вузов. В моей жизни было три таких человека. Три Сергея. Первый – это Сергей Петрович Юриздицкий, замечательный питерский оператор, сейчас он живёт в Берлине (для нас – к сожалению, для него – наверное, к счастью). Это настоящий художник. Он старинный друг моей мамы, поэтому я часто видел в детстве настоящего кинооператора и, глядя на него, на то как он говорит про свет, понимал, кем хочу стать. Второй человек – Сергей Владимирович Акопов, оператор, с которым я начинал как ассистент, который увидел во мне потенциал и пустил за камеру. Именно с ним я понял суть движения камеры! Научился пользоваться кран-стрелкой, освоил управление «HotHead».
Третий учитель – это Сергей Александрович Виноградов. Это режиссер, который вдохновляет. Он никогда не говорит: «Что-то тут фиговый у тебя свет» или «Крупность какая-то не та». Он направляет внимание особым образом. То есть, когда он рассказывает, что будет происходить, у тебя автоматически складывается понимание того, как это нужно показывать. Это дар. Большая беда, что этот человек не делает большое серьезное кино, а снимает для канала НТВ. При переходе с телевидения в кинопроцесс стало понятно: телеоператор «ТЖК» – это летчик, который водит кукурузник, а кинооператор – это летчик, управляющий межконтинентальным лайнером. Это похожие профессии, но они разные. Телевизионный оператор – сам себе осветитель, сам себе видеоинженер, сам себе все. Он схватил штатив, камеру и комплект дедолайтов (это максимум) и побежал, куда ему в голову взбредет. Он ничем не управляет, только собой (конечно, речь не идет о больших телешоу). А оператору-постановщику надо взаимодействовать с цехами, у тебя есть бригада осветителей, бригада дольщиков, ассистенты, камермены – и всем этим людям нужно вовремя давать команды, чтобы процесс ни в коем случае не застопорился. Ведь в кино – как на дороге с пробками. Если кто-то притормозил, то другой уже стоит, и дальше это как снежный ком, все начинает сыпаться. Нельзя сидеть сложа руки. КИНОЛЮДИ В кино надо быть готовым ко всему. И ко всем. Мне один знакомый дольщик, который работает с довольно известным оператором, рассказывал, что кладет ему на тележку дольку чеснока. Тот его спрашивает: «Это что такое?», а он говорит: «Да ты ж вампир!». Есть, например, режиссеры и операторы, которые всех доводят до истерики, а когда группа начинает жрать друг друга, они успокаиваются – все, процесс пошел. Сам я стараюсь себя так не вести. Хотя всякое бывает и иногда бывает очень экстремально. А иногда просто необходимо наорать на всех, чтобы люди собрались. Нельзя быть всегда для всех хорошим. Есть такая категория людей, которые не просто на плечи садятся, но еще и начинают за воротник гадить. Еще есть люди, которым активно не нравится, как всё происходит: все не так работают, никто ничего не знает, только эти персонажи знают «как надо» но никому не скажут, потому что бесят непрофессионалы. С людьми надо быть в контакте. Если оператор начинает к режиссеру лезть с предложениями вроде «давай он вот здесь встанет и пойдет», это неправильно. Все должно исходить от режиссера, а оператор – это человек, который помогает режиссеру снимать кино.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Есть поговорка : «режиссер – это человек , который мешает оператору снимать кино» , но это шутка .
Или, например, студенческие работы. Даже снимая небольшое количество минут в день, учитывая серьезную подготовку, ты выходишь на площадку с режиссером, который вообще не знает, как и что он должен делать. Есть же «парабола замысла» Кончаловского: придумываешь, как у тебя все будет снято, представляешь себе это как параболу с высшей точкой, но когда начинаешь реализацию - редко когда достаешь до того самого верха. Эта парабола всегда в силу каких-либо негативных факторов куда-то сдвигается. (Выпал снег, у актёра флюс, камеру украли, реквизитор потерял кольцо всевластья, звукореж оглох и т.д.) Профессиональный режиссер от непрофессионального отличается тем, что он может это предугадать и уже знает, что будет делать. И он не будет говорить «Все пропало! Все, мы снимать не можем!». То есть у него тупик в голове не наступает. Он всегда может подумать вперед или быстро сориентироваться в новых обстоятельствах. У молодых режиссеров этого, как правило, нет. И ещё, нет ничего хуже режиссера, который не знает или не может объяснить группе чего он хочет! ЗАХВАТ КОРАБЛЯ И ПЛЯСКИ С БУБНОМ Все проекты сами по себе должны быть любимыми. Если тебе не нравится то, что ты делаешь, то это все превращается в пытку. Поэтому нелюбимые проекты запоминаются больше, чем любимые, поскольку по ощущениям тянутся бесконечно долго. Мне очень нравится тот график, в котором я существую по жизни. Ну да, много приходится работать. Но есть и перерывы между проектами. У меня четверо детей. И с ними взаимодействие значительно более глубокое во время этих перерывов, чем если работаешь в офисе и можешь видеть семью только по вечерам и выходным. Мы сняли восемь сезонов «Светофора» - страшно подумать! Мы снимали первые два – и думали, что на этом все и закончится. Но получилось так, что собралась кризисная команда. Скажем, я такой оператор, который может снимать много минут в день, при этом результат не будет выглядеть очень плохо. При этом у нас две камеры, и мы снимаем киноспособом. Мы не используем многокамерную съёмку на «трёхстенок». И камера всегда летит – камера всегда на кране-стрелке, и мы всегда куда-то едем.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Движение камеры , внутрикадровый монтаж , когда сцена снимается одним кадром , позволяет получать большую «выработку» . При этом сцена смотрится «покиношному» . Тут , правда , требуются определённые навыки из - за чего я , как правило , за камерой сам , поскольку у меня «чёрный пояс» по кран - стрелке . По мне так лучше замороченное движение чем статика . Статичный кадр требует больше времени на установку света и более продуманную композицию .
Счастье еще, когда есть режиссер, который может развести сложную мизансцену, которая будет мотивировать движение камеры. В моей жизни это был Сергей Александрович Виноградов, о котором я уже говорил. «Ермоловы», «Огни большого города» не выстрелили в силу некоторых объективных причин. Но там каждая сцена решена таким образом, что камера движется, но зритель не обращает на это внимания. В современном кино возникает много проблем. Без четкого плана снимать сложно. Без хороших артистов снимать сложно. С ограниченным количеством света снимать сложно. С незнакомым комплектом камеры – когда внезапно приезжает совсем не то, что ты заказывал, - снимать очень сложно. Такое количество сложностей в отечественном кинопроцессе – что ни в сказке сказать. Весь кайф «Светофора» заключается в том, что нам плевать на сложности. Мы снимаем все равно, потому что мы давно в этом бизнесе. Нет чего-нибудь – хорошо, мы знаем, как это обойти, сорвался объект – будем снимать в подворотне или переходе, сгорел павильон – черт с ним, будем снимать на пепелище, и никто не заметит. Мы умеем находить выход из сложных ситуаций . Я не умею по-другому, во ВГИКе не учился – в этом плюс, получается. Я был ассистентом, дольщиком, светиком, камерменом – всегда был на площадке. Мне с самого начала было интересно как устроен этот сложный организм - киногруппа. Кто что делает, кто что должен делать, чего ждём, почему такой порядок сцен и т.д. мне иногда кажется я когда был ассистентом - лучше знал сценарий и что мы сняли, снимаем, будем снимать, чем сейчас.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: У меня теории – ноль . Вся моя теория – это то , что я вычитал из книг , и то кино , которое смотрел .
При этом мои учителя – это те же осветители, дольщики и видеоинженеры, потому что они видят много операторов, а я варюсь в собственном соку. Я не стесняюсь слушать, когда мне эти люди рассказывают, что они видели в работе других операторов на других проектах. У меня нет гонора. Бывает, выпускник ВГИКа даже не разговаривает с видеоинженерами, потому что ему, мол, не о чем: «Что ты мне можешь рассказать? Неси, давай, свой чемодан». Наш киносъемочный процесс похож на захват корабля, мы все время идем на абордаж. Приезжает группа на площадку, появляется капитан на мостике –режиссер (на «Светофоре» это настоящий флибустьер Роман Фокин) и пошло: 24 минуты(серию) за две с половиной смены (против киношных 3-6 минут в день) . Я – сериальщик. Мой апогей – это ТЭФИ - лучший комедийный сериал 2011 года «Светофор». Самая первая работа - короткий метр “Воспаление мозгов” по Булгакову, студенческая работа одной девушки из ГИТРа. Потом был “Репетитор”, двухсерийный телефильм. Потом secondUnit сериал «Зона». И дальше сериалы, сериалы… Есть еще такая категория фильмов, которые я называю «канкан»: когда у режиссера нет денег, но он утверждает, что мы с этим поедем в Канны. Я на такие проекты подписываюсь «за идею», бесплатно. И начинаются пляски с бубном. У меня было несколько таких проектов. Один из них – замечательный. Мы поехали в Турцию вшестером. У нас не было сценария, была только концепция у режиссера. Мы сняли. Такая пазолиниевщина – два с половиной часа мозголомнейшего видео, красивое кино, но смотреть неподготовленному зрителю невозможно вообще. Недавно закончился очередной сезон “Светофора”, после чего я помог снять небольшую работу для друзей, тоже ради фана – тизер к несуществующему полнометражному фильму “Маршрут 77”. Там талантливые молодые продюсеры. Много профессионалов получилось подтянуть. Но, к сожалению, когда без денег работаешь, тогда ни с кого ничего и не спросишь. Все идет с накладками, раздолбайством, все против ветра. А полный метр – настоящий, для широкого экрана – это пока мечты, к сожалению.
БЕСКОНЕЧНАЯ РЕПРИЗА
Если проект имеет успех, значит, у кого-то родилась идея и он смог ее воплотить. Это дорогого стоит. Но на телевидении сейчас очень много странного: тратятся бюджеты, есть хорошие актеры, камеры, все, что хочешь – но это невозможно смотреть, просто гадость. Потому что там нет интересной идеи, нет сюжета, или он какой-нибудь нелепый. Кризис идей. Все каналы бегают и думают: «Что же нам снимать?» При этом никто не рискует, потому что всегда встает вопрос денег. Лучше же запустить новый сезон стабильных «Ворониных», чем сериал, который может не дать ни доли, ни рейтинга. Странное дело, у нас почему-то каналы считают зрителей идиотами. Поэтому уровень того, что у нас производится, - идиотский. Зрителю как будто надо, чтобы все было объяснено, чтобы шутка была в кадре обязательно – и надо, чтоб персонаж лицом в камеру говорил! Если спиной скажет – никто же не засмеётся! Это, кстати, не только комедий касается. Из-за этого получается замкнутый круг: глядя на телеэкран, умнее человек не станет, потому что ему не оставляют пространства для воображения, для размышления. Есть такие шутки, которые необязательно произносить вслух – и зритель будет смеяться гомерически, просто от ситуации. Отсюда и появились ситкомы – ситуационные комедии. Но у нас ситком – это бесконечная реприза, это шутка за шуткой. У нас какое-то извращенное понимание юмора в отечественном кино. Если серьезно, когда я шел в эту профессию, хотелось нести в мир «свет и благость», как Борис Борисович Гребенщиков говорит, хотелось красоту создавать, а выясняется по факту, что это почти невозможно. Потому что, кажется, это никому не нужно. Потому что в сложившейся национальной традиции арт-хаус – это социальный треш. Единственный лучик в темном царстве – это Андрей Звягинцев с Михаилом Кричманом, которые хотя бы делают очень красиво. М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: В современном искусстве нет необходимости сделать красиво. Есть необходимость вызвать у человека «вау», «ух ты» или какую-то другую эмоцию, но это не про красоту. У нас есть фильмы-аттракционы, комедии, социальный треш, треш-криминал и, конечно, еще «рыдай, Россия» - наши мелодрамы. Красиво – это дорого или долго (что в итоге тоже дорого). У нас никто не хочет снимать кино дорого, кроме нескольких людей, у которых есть возможность в силу их положения. Или Бондарчука, который умудряется находить деньги и возвращать их при этом. Сейчас в мире тенденция – появление красивых сериалов. Типа «Игры престолов» который круче многих фильмов по подготовке, по работе художников всех цехов, по драматургии, по кастингу и вообще по всему. У нас есть, конечно, исключения – хорошие сериалы, которые сложились не благодаря, а вопреки. Но почему у нас все происходит вопреки? Мы все – заложники времени. У нас никто не хочет тратить время на подготовку (когда можно провести тщательный отбор актёров, объектов, реквизита, раскадровку нарисовать и т.д.), потому что нужно платить людям деньги. Дорого.
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Хорошо , когда режиссер бескомпромиссный , как Тарковский – он был художником , который всегда на 100% требовал реализации своих идей . Но это невозможно больше . Теперь нельзя упереться , как Герман : «Листья этой осенью не так падают , снимать не будем» .
К сожалению, кино – это командный вид спорта, и профессионалы, как в любом виде спорта, стоят дорого. Нельзя держать профессионала, который ничего не делает. Поэтому набирают профессионалов, которые вытянут любую историю на своих плечах. И тогда уже никому не важно, что это за история, – важно, что конвейер пошел, люди работают, минуты летят, а на монтаже это все как-то соберут, цветокоррекцию как-то сделают, главное что продукт есть. У нас это все – «продукт». Крах нашей цивилизации, как считают некоторые люди, начался с конвейера, который придумал Генри Форд. Потому что пропали мастера, которые могут от начала до конца сделать все своими руками. Конечно, мне бы хотелось снять красивое кино, написать рассказ светом, выстроить цветовую концепцию в соответствии с драматургией, с хорошей музыкой, с интересным сюжетом, чтобы сказка, чтобы про добро, про любовь. Хочется. Но что с этим делать – непонятно. МАГИЯ ПЛЕНКИ Когда во вгиковском ЦОПе, узнал очень многое про химию, фотохимию, пленки. Но к сожалению, это так и не пригодилось, потому что пленка приказала долго жить незадолго до того, как я вышел на уровень оператора-постановщика. Пленка еще встречается, если снимает какой-нибудь Мастер. Пленочный процесс специфичен. Есть целая категория людей, которые считают, что кино не может состояться без пленки, поскольку сам процесс сильно отличается от цифрового где ты не собираешься, не концентрируешься так. Если есть понимание, что у тебя 1 секунда – это 15 долларов, артист уже не может сказать «Ой, извините, давайте снова – я текст забыл». Про камерменов, фокусников вообще молчу. Но сейчас прогресс уже так шагнул, что странно снимать на пленку, если можно снимать на цифру. Разрешение у цифровых камер уже выше, фотографическая широта, чувствительность тоже. Тут вопрос скорее мистический: ведь до проявки неизвестность! Нужно быть супер профессионалом чтобы на основании трёх кривых на бумаге (показаниях денситометра демонстрирующих чувствительность цветообразующих слоёв киноплёнки) поставить свет красиво… Это magic! Но, по секрету скажу, самый профессиональный профессионал ни за что после цветокоррекции уже не отличит – на пленку снималось это или на цифру. Потому что и там, и там используется кинооптика. «Дыхание» картинке можно придать, все теперь делается обработкой. МАГИЯ ТЕХНИКИ – Новаторство. Все продолжает эволюционировать. Японцы сделали камеры сверхвысокого разрешения для трансляции бейсбольных матчей. Вокруг стадиона стоит какое-то количество этих камер – и крупности, движение камеры задаются компьютерной программой. То есть выстраивается виртуальная модель где можно двигать что угодно, укрупнять что угодно, придумывать движение камеры. И это происходит без монтажа, они делают это в прямом эфире. В итоге все может свестись к тому, что приходит один человек, расставляет четыре камеры и уходит: актеры, пожалуйста, играйте. А дальше уже на постпродакшне решаешь: здесь мы тележкой сделаем проезд, здесь мы сделаем наезд, тут возьмем крупный план. Никаких тебе камерменов, никаких дольщиков, никого. Страшный сон оператора, зато сколько возможностей у режиссера. Тут вопрос, кому что. Без установки света, , все же не обойдется. Хотя и по этому поводу уже есть
М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Можно влетать в окна , ехать на машинах без RussianArm , использовать беспилотники с камерами колоссального разрешения - такого пространства для творчества не было никогда .
При этом это не стоит таких запредельных денег, как прежде. Раньше стедикам обходился в 30 тысяч долларов. Никто не мог себе позволить купить кинокамеру. Теперь – ради Бога, покупаешь себе Mark – и вперед, мучить фокуспуллера. Можно снимать очень просто и очень красиво. И ЕЩЕ Снимайте. Надо все время снимать. Красота – вокруг. Если у тебя нет возможности самому поставить свет – посмотри, как он уже стоит. Круче Бога никто свет не ставит, просто нужно время и место подобрать. Если ты хочешь снимать красивое кино, необязательно иметь большую светобазу, нужно просто выбрать правильное место и подготовиться к тому, чтобы снимать в те 20-40 минут (а они могут быть: в день, месяц, год!), делающих локацию съёмки уникальной, максимально отражающей драматургию картины. Все возможно. М.СЕЛИХОВ - МЫСЛИ ВСЛУХ: Можно снимать бесплатное кино – и делать его очень красивым . Просто нужно очень много времени и нужны единомышленники , потому что никто не может снимать кино в одиночку . И нужно торопиться, пока молодой, потому что главное, что есть у начинающих – это свежее восприятие мира. А опыт придёт ....
Кадры из работы Михаила Селихова
Просмотров: 4621
Комментариев: 0
20.03.2018 08:29 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Однажды мы отмечали мой переезд. Я наконец перевез к Лиде в квартиру на Кирочной переноску с котом и последний пакет со своими носками. Мы решили увековечить это памятное событие сбором гостей. Где-то между Валериными историями о том, как он случайно съездил порыбачить на Валдай и тем странным моментом, когда, по общему мнению, пора петь песни под гитару — Толик предложил перейти с вина на коньяк. Все задумались, а я наотрез отказался.
Пять правил, за которые я до сих пор благодарен отцу жизнь, истории, отец, отцы и дети, пять правил
— Вот ты всегда такой, — очень неопределенно высказался Толик и пренебрежительно махнул в мою сторону рукой.
— Всегда такой. Потому что есть правила. — Глубина этого диалога, была прямо пропорциональна количеству выпитого. И тем не менее, каким-то образом мы с ним отлично друг друга поняли.
— Что еще за правила? — не поняла нас обоих Лида. И мне пришлось рассказать ей про правила.
Когда мне было 17, я как-то раз решил пойти на вписку к друзьям.
— А куда ты собственно идешь? — поинтересовался папа, глядя как я натягиваю ту пару джинсов, которую мы с мамой договорились считать «приличными».
— Гулять с друзьями. — Ответил я как можно невиннее.
Папа посмотрел за окно. Там царил суровый январский вечер — непроглядная тьма, снег и минус пятнадцать на термометре.
— Ага. — Сказал папа. — Отличная погода для прогулок. Давай-ка начистоту — решили собраться компанией выпить?
Настаивать на версии с прогулкой означало бы выставлять нас обоих идиотами. Поэтому я честно признался:
— Да.
— Ну и хорошо, что собрались, — на удивление легко отреагировал отец. — Ты уже довольно большой парень. И, по-моему, вполне можешь нести за себя ответственность. Но я должен сказать тебе несколько вещей. Это важно. Понимаешь, алкоголь — он как оружие. В умелых и правильных руках — приносит пользу. В руках идиота — опасность. Поэтому вот тебе короткий инструктаж.
Правило первое. Если ты собрался пить — оставляй дома хотя бы одного человека, который знает куда ты идешь пить. И с кем. Этот человек должен быть готов к тому что ты позвонишь если с тобой что-нибудь случиться. А случиться может всякое. Еще это поможет сэкономить время и сузить круг поисков, если ты навернешься в какую-нибудь канаву и сломаешь обе ноги.
Правило второе. На правильной пьянке обычно есть выбор напитков. Хотя бы минимальный. Так вот, если тебя спросят, к примеру: «Пиво или вино?», запомни сын: или пиво, или вино. Не жадничай. Это тебе не «Байкала» после «Дюшеса» попить. Выбери один напиток и ни с чем его не мешай. Исключения — чай, сок, вода.
Правило третье. Выпить — не самоцель. Самоцель — хорошо провести время. Следовательно, тропиться вам совершенно некуда. Поэтому пей небольшими порциями, делай перерывы. И не стесняйся пропускать, если чувствуешь, что алкоголь плохо идет. Те, кто никогда не пропускает — вот они будут стесняться следующим утром.
Правило четвертое. Если там, где ты пьешь есть возможность заночевать — лучше заночуй. Во-первых, мы с мамой не сильно желаем дышать твоим перегарищем. А во-вторых, пьяному переться куда-то на ночь глядя — всегда плохая идея. Тем более в одиночестве.
Ну и наконец пятое, и самое главное правило. Вот допустим ты пьешь. И в какой-то момент тебе подумалось: «Ну вот сейчас еще один последний бокальчик и будет совсем нормально». Так вот, это означает, что свой последний бокальчик ты уже выпил. И пора остановиться.
— В общем, с тех пор я стараюсь придерживаться этих правил. — Подытожил я. Во время рассказа голова успела слегка проясниться.
— Да ну. Фигня это все. Правила твои. — Фыркнул Толик.
— Анатолий, позвольте задать вам нескромный вопрос. Сколько у вас было переломов? — Осведомился я.
Толик надолго поднял глаза к потолку.
— За всю жизнь? — Наконец уточнил он.
— В твоем случае, Толь, достаточно за последние пару лет.
Толик нахмурился. Пошевелил губами.
— Три. — В конце концов подвел он итог своим расчетам.
— А позвольте Анатолий, уточнить, сколько из них было получено в ходе употребления алкоголя?
— Два, — хмуро повторил Толик. Он уже понял к чему я клоню.
— А у меня один. В шесть лет ногу сломал. К вопросу о пользе правил.
Мы продолжили пить вино. Толик о чем-то глубоко задумался.
Когда все песни были спеты и за окнами перестали шуметь машины Лида посмотрела на часы и спросила:
— Ну что: по последней и по домам?
— Я, пожалуй, пропущу. Если можно, то мне бы чаю. — Неожиданно сказал Толик.
— Вообще, я, наверное, тоже лучше чаем полирну. — Еще более неожиданно высказался Валера.
Лида заварила чай. И принесла к нему вафельный тортик. Который, откровенно говоря, я покупал для себя одного.
Поэтому, я решил, что в следующий раз добавлю в список папиных правил еще одно. Не ходить в гости с пустыми руками.
Источник: vk.com
Развернуть
Просмотров: 777
Комментариев: 0
28.10.2017 17:51 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Лавка времени.
— Что вы там стесняетесь? Заходите, раз пришли, — выкрикнул хозяин магазина в сторону приоткрытой входной двери.
— Да я не стесняюсь, — смутился парень и переступил через порог, — я просто вывеску читал. Оригинальное вы название придумали для магазина: "Лавка Времени". Звучит интересно. Даже как-то мистически.
— Спасибо, — улыбнулся хозяин и вопросительно посмотрел на молодого человека, — что у вас?
— У меня часы... Вот, — он достал из кармана красивые наручные часы и протянул их продавцу, — недавно заметил, что отставать начали.
— Интересные часики. Первый раз вижу часы с треугольным циферблатом. Механика? — хозяин взял часы, близоруко прищурился и поднес их к самым глазам.
— Да, механические. Никогда не подводили, а недавно опоздал из-за них на встречу аж на полчаса. Сможете починить?
— Отличные часы, грустная история, — кивнул продавец и протянул их обратно.
— Так вы сможете их починить?
— Я не ремонтирую часы, — равнодушно ответил мужчина за прилавком.
Парень, в легком замешательстве огляделся вокруг. По периметру стен стояли застекленные прилавки. В каждом из них ровными рядами лежали самые разные часы.
— А, — молодой человек хлопнул себя по лбу, — вы их продаете? А я просто увидел вывеску и подумал, что вы и ремонтом занимаетесь. Простите тогда... Кстати, а сколько стоят вот эти?
С этими словами он ткнул пальцем в витрину.
— Я не продаю часы, — пожал плечами хозяин магазина и, сев на стул, взял в руки газету. Встряхнув ее резким движением, он открыл ее на середине и погрузился в чтение, — к тому же, эти часы спешат.
Молодой человек посмотрел на продавца и заинтересованно наклонил голову.
— Извините, что отвлекаю вас...
— За последнюю минуту вы уже извинились два раза, — не отрываясь от газеты, буркнул мужчина, — знаете такую поговорку: "Если долго кланяться, голова отвалится"? Я вам скажу — пренеприятнейшее это занятие, ходить по улице без головы. То и дело, натыкаешься на прохожих или фонарные столбы. И если последние, как правило, молчаливы, то люди обязательно скажут вам какую-нибудь гадость. Единственный плюс во всем этом — вы их не услышите, потому что уши тоже находятся на голове, которой у вас нет.
Парень провел ладонью по своей шее, как-будто пытаясь убедиться, что его голова еще на месте, но тут же одернул руку, смутившись своей излишней впечатлительности.
— Я просто хотел спросить. Вы не ремонтируете часы и не продаете их, но у вас их здесь так много... Чем вы занимаетесь?
— Я продаю время, — обыденным голосом произнес хозяин магазина, — там же написано: "Лавка Времени". Если бы я продавал часы, я бы написал: "Магазин часов", а если бы ремонтировал, то "Ремонт часов".
— Продаете время? — ухмыльнулся парень.
Продавец отложил газету и внимательно посмотрел на посетителя.
— Ну вот... Видимо я был прав.
— В чем?
— Скорее всего, у вас все-таки отвалилась голова и вы потеряли слух. Иначе, зачем вы по два раза переспрашиваете одно и то же? Я же вам сказал — я продаю время.
— Как можно продавать время? Что вы несете?
— Примерно так же, как некоторые продают картошку или любовь.
Парень рассмеялся и облокотился о прилавок. Его начал веселить этот странный человек.
— Ну, с любовью вы перегнули. Нельзя купить любовь за деньги.
— У вас определенно, что-то со слухом. Я не говорил о деньгах.
— А за что еще можно ее купить?
— Вы можете рассчитаться за нее своим умом, красотой, опытом, силой.. Некоторые, кстати, принимают к оплате даже обещания. Эдакая любовная ипотека получается... Впрочем, это не важно. Вы хотите купить время или нет? Если нет, то не отвлекайте меня от работы, пожалуйста.
— Таких оригинальных мошенников я еще не встречал, — парень восхищенно покачал головой, — интересно послушать, сколько стоит это ваше время и что входит в эту услугу.
— Вот это другой разговор, — продавец поднялся со стула и подошел к прилавку, — оплата только по факту, после оказания услуги, никаких предоплат. Сама услуга заключается в следующем. Я отправляю вас в нужную точку времени, которую вы укажете. Сразу говорю — работаю только с прошлым. Будущее не продаю. Всё.
Молодой человек протер ладонью лоб и несколько секунд молча смотрел на продавца. На первый взгляд, он не был похож на психически больного человека. К тому же, вряд ли кто-то сдал бы психу это помещение в аренду. Конечно, оно могло быть его личным, но все же, людская молва уже давно разнесла бы вести о сумасшедшем и о его магазине. Но люди за окном спокойно проходили мимо витрин, не обращая внимания на это логово идиота. Оставалось надеяться только на то, что это какая-то глупая шутка.
— Вы шутите, да? — с надеждой в голосе спросил он.
— Бывает. Невозможно всегда ходить с каменным лицом, поэтому иногда я шучу, да. Но только не в тех случаях, когда это касается моей работы.
— У меня даже слов нет, если честно, — развел руками парень.
— Слова — это имущество общественное, поэтому их у вас и не должно быть. Вы можете только брать их из общей кучки и использовать их по назначению. Желательно по делу. Иначе от них нет никакого толка.
Молодой человек стоял у прилавка с широко открытыми глазами и смотрел на продавца.
— Я удивляюсь вашей непробиваемости. Вы втираете мне такую редкостную чушь с таким честным лицом, что я просто поражен. Вы, случайно, не бывший политик?
Продавец отрицательно покачал головой и даже поморщился.
— Хорошо, — парень кивнул и решительно хлопнул ладонью по прилавку, — я согласен. Давайте, отправляйте меня в прошлое. Мне просто интересно, каким образом вы меня обманете.
— Вот и отлично, — потер руки продавец, — выберете временную точку, пожалуйста.
— И на сколько же лет обычно отправляются в прошлое ваши клиенты?
— Все по-разному, — пожал плечами продавец, — как правило, все хотят что-то изменить в своей жизни и отправляются туда, где это еще возможно. Согласитесь, зачем человеку, у которого всё хорошо, менять свою жизнь?
— В этом вы правы, — задумался парень.
— Вспомните, был ли у вас момент, где вы ошиблись, свернули не туда, совершили поступок, который не нужно было совершать?
Посетитель ненадолго погрузился в воспоминания, затем, вынырнув из них, посмотрел в глаза продавца.
— Я понимаю, что вы меня обманываете, но... Чем черт не шутит... Да, у меня есть такая точка. Шесть лет назад. Если бы это было возможно, я бы вернулся в то время и многое изменил. Возможно, что я сейчас был бы счастлив...
— Любовь, любовь... — усмехнулся продавец, разглядывая лицо парня, — в этом вы не уникальны. Как правило, девять из десяти моих клиентов возвращаются в прошлое именно за ней. Ну что ж, говорите дату и вперед.
— Ну, допустим, 17 декабря.
— Как скажете, — кивнул продавец, — 17 декабря, шесть лет назад.
Он закатал рукав на левой руке и показал посетителю часы с кожаным ремешком. На циферблате отображалось время, а в специальном окошечке — дата.
— Ну что? Готовы?
— Готов, — улыбнулся парень.
— Тогда, в добрый путь, — продавец нажал на кнопку, и даты в окошке замелькали в обратную сторону.
***
Солнце уже клонилось к закату. Продавец, потянувшись на стуле и сладко зевнув, отложил в сторону газету. Бросив взгляд на часы, он покачал головой. Уже давно нужно было закрываться. Он только успел подняться со стула, как дверь в магазин распахнулась и внутрь вбежал запыхавшийся человек. Оперевшись на прилавок, он блестящими глазами смотрел на хозяина магазина, не в силах выговорить и слова. Немного отдышавшись, он схватил руку продавца и принялся трясти ее.
— Вы... Вы просто волшебник! Простите, что я не поверил тогда вам! Вы не представляете...
— Тише, тише, — улыбнулся продавец, — я так понимаю, что у вас все получилось?
— Да! Да! Простите меня, что я вам не поверил! Мне очень стыдно!
— Да успокойтесь вы, это нормальная реакция. Лучше расскажите, помогло ли вам время, которое вы купили?
— Да я просто счастлив! — выкрикнул парень, — я изменил свою жизнь! Она теперь со мной, у меня родилась дочь, мы строим дом, я работаю на другой работе, все просто отлично! Я уже несколько лет прихожу сюда, чтобы поблагодарить вас, но ваш магазин появился только сегодня, до этого здесь было пустое помещение. Я так рад, что встретил вас!
Он извлек из внутреннего кармана куртки толстый кошелек, и принялся доставать из него купюры.
— Сколько я вам должен за эту услугу? За это я готов заплатить сколько угодно! Вы просто спасли меня!
— Очень радует, что вы помните про вознаграждение, — одобрительно кивнул головой продавец, — как мы и договаривались, оплата только по факту.
— Если бы я тогда не был таким дураком, я бы расплатился с вами еще шесть лет назад, — засмеялся молодой человек, — сколько я вам должен?
— Вы хотите расплатиться деньгами? — нахмурился мужчина, — вы действительно считаете, что время можно купить за деньги?
— Нет? А что вы хотите? — растерялся парень.
— Вы знаете, когда я открывал свой бизнес, я не думал что он будет настолько убыточным, но я не бросил его только лишь из своих добрых побуждений. Ведь я могу помочь стольким людям обрести свое счастье... Вы купили шесть лет времени и прожили их счастливо. Я думаю, что это того стоило, правда? — продавец взглянул на парня, — вы никогда не сможете купить ни секунды времени за все сокровища Вселенной, поэтому мне приходится принимать к оплате только самые дорогие вещи, которые есть у моих клиентов.
— Так как мне с вами рассчитаться?
— Сочтемся, — подмигнул продавец, — а пока можете оставить мне в залог свои часы.
— И всё? — парень принялся расстегивать ремешок на запястье.
— Почти, — усмехнулся продавец, — почти всё.
***
— Скажите, а сколько стоят эти часы? Интересные такие, треугольные, — женщина ткнула пальцем в витрину, — хочу сделать подарок своему другу.
— Я не продаю часы, — послышалось из-за газеты, — к тому же, эти часы отстают.
— А чем вы здесь тогда занимаетесь? — женщина озадаченным взглядом посмотрела на витрины.
— В данный момент, читаю газету.
— Неужели? И что пишут?
— Пишут, что один мой клиент вчера оплатил мои услуги.
Продавец встал со стула, подошел к прилавку и положил газету на край.
— Ой, уже написали про вчерашнюю аварию? — взглянув на фотографию на первой полосе, вздохнула женщина, — это ужасно... Говорят, одному водителю при столкновении оторвало голову.
— А я ведь его предупреждал, — буркнул себе под нос продавец.
— Что вы сказали?
— Ничего. Слышали такую поговорку: "Любопытной Варваре на базаре нос оторвали"? Я вам скажу — пренеприятнейшее это занятие, ходить по улице без носа...
Автор: Евгений Чеширко
©ЧеширКо
взято со страницы
Развернуть
— Что вы там стесняетесь? Заходите, раз пришли, — выкрикнул хозяин магазина в сторону приоткрытой входной двери.
— Да я не стесняюсь, — смутился парень и переступил через порог, — я просто вывеску читал. Оригинальное вы название придумали для магазина: "Лавка Времени". Звучит интересно. Даже как-то мистически.
— Спасибо, — улыбнулся хозяин и вопросительно посмотрел на молодого человека, — что у вас?
— У меня часы... Вот, — он достал из кармана красивые наручные часы и протянул их продавцу, — недавно заметил, что отставать начали.
— Интересные часики. Первый раз вижу часы с треугольным циферблатом. Механика? — хозяин взял часы, близоруко прищурился и поднес их к самым глазам.
— Да, механические. Никогда не подводили, а недавно опоздал из-за них на встречу аж на полчаса. Сможете починить?
— Отличные часы, грустная история, — кивнул продавец и протянул их обратно.
— Так вы сможете их починить?
— Я не ремонтирую часы, — равнодушно ответил мужчина за прилавком.
Парень, в легком замешательстве огляделся вокруг. По периметру стен стояли застекленные прилавки. В каждом из них ровными рядами лежали самые разные часы.
— А, — молодой человек хлопнул себя по лбу, — вы их продаете? А я просто увидел вывеску и подумал, что вы и ремонтом занимаетесь. Простите тогда... Кстати, а сколько стоят вот эти?
С этими словами он ткнул пальцем в витрину.
— Я не продаю часы, — пожал плечами хозяин магазина и, сев на стул, взял в руки газету. Встряхнув ее резким движением, он открыл ее на середине и погрузился в чтение, — к тому же, эти часы спешат.
Молодой человек посмотрел на продавца и заинтересованно наклонил голову.
— Извините, что отвлекаю вас...
— За последнюю минуту вы уже извинились два раза, — не отрываясь от газеты, буркнул мужчина, — знаете такую поговорку: "Если долго кланяться, голова отвалится"? Я вам скажу — пренеприятнейшее это занятие, ходить по улице без головы. То и дело, натыкаешься на прохожих или фонарные столбы. И если последние, как правило, молчаливы, то люди обязательно скажут вам какую-нибудь гадость. Единственный плюс во всем этом — вы их не услышите, потому что уши тоже находятся на голове, которой у вас нет.
Парень провел ладонью по своей шее, как-будто пытаясь убедиться, что его голова еще на месте, но тут же одернул руку, смутившись своей излишней впечатлительности.
— Я просто хотел спросить. Вы не ремонтируете часы и не продаете их, но у вас их здесь так много... Чем вы занимаетесь?
— Я продаю время, — обыденным голосом произнес хозяин магазина, — там же написано: "Лавка Времени". Если бы я продавал часы, я бы написал: "Магазин часов", а если бы ремонтировал, то "Ремонт часов".
— Продаете время? — ухмыльнулся парень.
Продавец отложил газету и внимательно посмотрел на посетителя.
— Ну вот... Видимо я был прав.
— В чем?
— Скорее всего, у вас все-таки отвалилась голова и вы потеряли слух. Иначе, зачем вы по два раза переспрашиваете одно и то же? Я же вам сказал — я продаю время.
— Как можно продавать время? Что вы несете?
— Примерно так же, как некоторые продают картошку или любовь.
Парень рассмеялся и облокотился о прилавок. Его начал веселить этот странный человек.
— Ну, с любовью вы перегнули. Нельзя купить любовь за деньги.
— У вас определенно, что-то со слухом. Я не говорил о деньгах.
— А за что еще можно ее купить?
— Вы можете рассчитаться за нее своим умом, красотой, опытом, силой.. Некоторые, кстати, принимают к оплате даже обещания. Эдакая любовная ипотека получается... Впрочем, это не важно. Вы хотите купить время или нет? Если нет, то не отвлекайте меня от работы, пожалуйста.
— Таких оригинальных мошенников я еще не встречал, — парень восхищенно покачал головой, — интересно послушать, сколько стоит это ваше время и что входит в эту услугу.
— Вот это другой разговор, — продавец поднялся со стула и подошел к прилавку, — оплата только по факту, после оказания услуги, никаких предоплат. Сама услуга заключается в следующем. Я отправляю вас в нужную точку времени, которую вы укажете. Сразу говорю — работаю только с прошлым. Будущее не продаю. Всё.
Молодой человек протер ладонью лоб и несколько секунд молча смотрел на продавца. На первый взгляд, он не был похож на психически больного человека. К тому же, вряд ли кто-то сдал бы психу это помещение в аренду. Конечно, оно могло быть его личным, но все же, людская молва уже давно разнесла бы вести о сумасшедшем и о его магазине. Но люди за окном спокойно проходили мимо витрин, не обращая внимания на это логово идиота. Оставалось надеяться только на то, что это какая-то глупая шутка.
— Вы шутите, да? — с надеждой в голосе спросил он.
— Бывает. Невозможно всегда ходить с каменным лицом, поэтому иногда я шучу, да. Но только не в тех случаях, когда это касается моей работы.
— У меня даже слов нет, если честно, — развел руками парень.
— Слова — это имущество общественное, поэтому их у вас и не должно быть. Вы можете только брать их из общей кучки и использовать их по назначению. Желательно по делу. Иначе от них нет никакого толка.
Молодой человек стоял у прилавка с широко открытыми глазами и смотрел на продавца.
— Я удивляюсь вашей непробиваемости. Вы втираете мне такую редкостную чушь с таким честным лицом, что я просто поражен. Вы, случайно, не бывший политик?
Продавец отрицательно покачал головой и даже поморщился.
— Хорошо, — парень кивнул и решительно хлопнул ладонью по прилавку, — я согласен. Давайте, отправляйте меня в прошлое. Мне просто интересно, каким образом вы меня обманете.
— Вот и отлично, — потер руки продавец, — выберете временную точку, пожалуйста.
— И на сколько же лет обычно отправляются в прошлое ваши клиенты?
— Все по-разному, — пожал плечами продавец, — как правило, все хотят что-то изменить в своей жизни и отправляются туда, где это еще возможно. Согласитесь, зачем человеку, у которого всё хорошо, менять свою жизнь?
— В этом вы правы, — задумался парень.
— Вспомните, был ли у вас момент, где вы ошиблись, свернули не туда, совершили поступок, который не нужно было совершать?
Посетитель ненадолго погрузился в воспоминания, затем, вынырнув из них, посмотрел в глаза продавца.
— Я понимаю, что вы меня обманываете, но... Чем черт не шутит... Да, у меня есть такая точка. Шесть лет назад. Если бы это было возможно, я бы вернулся в то время и многое изменил. Возможно, что я сейчас был бы счастлив...
— Любовь, любовь... — усмехнулся продавец, разглядывая лицо парня, — в этом вы не уникальны. Как правило, девять из десяти моих клиентов возвращаются в прошлое именно за ней. Ну что ж, говорите дату и вперед.
— Ну, допустим, 17 декабря.
— Как скажете, — кивнул продавец, — 17 декабря, шесть лет назад.
Он закатал рукав на левой руке и показал посетителю часы с кожаным ремешком. На циферблате отображалось время, а в специальном окошечке — дата.
— Ну что? Готовы?
— Готов, — улыбнулся парень.
— Тогда, в добрый путь, — продавец нажал на кнопку, и даты в окошке замелькали в обратную сторону.
***
Солнце уже клонилось к закату. Продавец, потянувшись на стуле и сладко зевнув, отложил в сторону газету. Бросив взгляд на часы, он покачал головой. Уже давно нужно было закрываться. Он только успел подняться со стула, как дверь в магазин распахнулась и внутрь вбежал запыхавшийся человек. Оперевшись на прилавок, он блестящими глазами смотрел на хозяина магазина, не в силах выговорить и слова. Немного отдышавшись, он схватил руку продавца и принялся трясти ее.
— Вы... Вы просто волшебник! Простите, что я не поверил тогда вам! Вы не представляете...
— Тише, тише, — улыбнулся продавец, — я так понимаю, что у вас все получилось?
— Да! Да! Простите меня, что я вам не поверил! Мне очень стыдно!
— Да успокойтесь вы, это нормальная реакция. Лучше расскажите, помогло ли вам время, которое вы купили?
— Да я просто счастлив! — выкрикнул парень, — я изменил свою жизнь! Она теперь со мной, у меня родилась дочь, мы строим дом, я работаю на другой работе, все просто отлично! Я уже несколько лет прихожу сюда, чтобы поблагодарить вас, но ваш магазин появился только сегодня, до этого здесь было пустое помещение. Я так рад, что встретил вас!
Он извлек из внутреннего кармана куртки толстый кошелек, и принялся доставать из него купюры.
— Сколько я вам должен за эту услугу? За это я готов заплатить сколько угодно! Вы просто спасли меня!
— Очень радует, что вы помните про вознаграждение, — одобрительно кивнул головой продавец, — как мы и договаривались, оплата только по факту.
— Если бы я тогда не был таким дураком, я бы расплатился с вами еще шесть лет назад, — засмеялся молодой человек, — сколько я вам должен?
— Вы хотите расплатиться деньгами? — нахмурился мужчина, — вы действительно считаете, что время можно купить за деньги?
— Нет? А что вы хотите? — растерялся парень.
— Вы знаете, когда я открывал свой бизнес, я не думал что он будет настолько убыточным, но я не бросил его только лишь из своих добрых побуждений. Ведь я могу помочь стольким людям обрести свое счастье... Вы купили шесть лет времени и прожили их счастливо. Я думаю, что это того стоило, правда? — продавец взглянул на парня, — вы никогда не сможете купить ни секунды времени за все сокровища Вселенной, поэтому мне приходится принимать к оплате только самые дорогие вещи, которые есть у моих клиентов.
— Так как мне с вами рассчитаться?
— Сочтемся, — подмигнул продавец, — а пока можете оставить мне в залог свои часы.
— И всё? — парень принялся расстегивать ремешок на запястье.
— Почти, — усмехнулся продавец, — почти всё.
***
— Скажите, а сколько стоят эти часы? Интересные такие, треугольные, — женщина ткнула пальцем в витрину, — хочу сделать подарок своему другу.
— Я не продаю часы, — послышалось из-за газеты, — к тому же, эти часы отстают.
— А чем вы здесь тогда занимаетесь? — женщина озадаченным взглядом посмотрела на витрины.
— В данный момент, читаю газету.
— Неужели? И что пишут?
— Пишут, что один мой клиент вчера оплатил мои услуги.
Продавец встал со стула, подошел к прилавку и положил газету на край.
— Ой, уже написали про вчерашнюю аварию? — взглянув на фотографию на первой полосе, вздохнула женщина, — это ужасно... Говорят, одному водителю при столкновении оторвало голову.
— А я ведь его предупреждал, — буркнул себе под нос продавец.
— Что вы сказали?
— Ничего. Слышали такую поговорку: "Любопытной Варваре на базаре нос оторвали"? Я вам скажу — пренеприятнейшее это занятие, ходить по улице без носа...
Автор: Евгений Чеширко
©ЧеширКо
взято со страницы
Развернуть
Просмотров: 733
Комментариев: 0
23.10.2016 21:27 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Что такое "Экспедиция со съёмочной группой!", хроника событий от Участника Съёмок. Много скрытого мата. Впечатлительным, беременным не рекомендуем к чтению. Спорный текст со всей душой и правдой о счастье работы в Кинопроизводстве, за маленькие деньги и в Кино Экспедиции. Сомневаемся, что писалось бы такое за хороший оклад...
Автор и Взято с разрешения
·
«Я больше не могу. Я их видеть не могу больше никого, я б**** на грани уже. Просто уже п****ц. Каждое утро ад, и вечер ад. Тоскливый и бесконечный, сука, ад. Уволь меня, или убей.»
Выдержка из моей смски.
Четыре месяца, два города, сто человек группы, кони, люди, бороды, историческое кино, это вам не два пальца обоссать, это, если вкратце – п*****ц. Мы думали, что закончим 19 числа. А за пару дней нам добавили ещё и 20-е октября. Чтобы вы понимали – ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ В ТОРЖКЕ.
Директор брутально плакал, услышав. Он вообще простудился у нас, и списал шмыгание на простуду, но мы-то с вами, понимаем.
Оператор-Постановщик, бросивший курить – закурил снова.
Закурил и его сын, который у нас Оператором.
Некурящий Режиссёр попросил у актрисы тоненькую и закурил тоже.
Буфетчица Инна, бывший инспектор по делам несовершеннолетних описала эту ситуацию коротко и ёмко: «Да они пиз*******сь, там, б**ь, совсем».
Последние дни тянутся, как бабл-гум, который давно потерял свой ванильный вкус и превратился в резину. В декорации, изображающей публичный дом, то тут, то там, можно наткнуться на спящих людей. Их уже не шпыняют, не прося строго перестать храпеть на дубле. Все понимают, что все пиз********сь, б***дь. совсем. Всем плохо. Все ноют. Передвигаются, как зомби. У всех авитаминоз, недосып и, кажется, цинга с проказой, а может быть, даже мы уже все умерли и попали в специализированный ад для киношников.
Я ору на Второго: «И не смей меня больше никогда в рацию подгонять!! Слышишь?» Он растерян. Он просто сказал мне: «Настя, ускоряйся с обедами».
«Слава сатане» - говорит утром Фокусник, хмуро здороваясь со всеми.
«Как же, я вас, сука, всех люблю», сквозь зубы снова говорит Начальник Площадки.
«Я устала пить», - тихо говорит кто-то.
«Ведьма, прокляни нас всех, пожалуйста, пожалуйста, пусть у нас вырубится генератор, или ещё что-нибудь, придумай, ну пожалуйста, я больше не могу» - просит меня Оператор П.
А ещё он говорит: «Я ведь вас всех забуду скоро. Забуду. Ведь забуду?»
Посетитель бара «Рай», куда я частенько заглядываю менять деньги для суточных спрашивает меня: «А как к вам попасть в кино?»
«Не стоит, друг. Ой не стоит туда попадать», - хрипло и драматично отвечаю я. И ухожу, пошатываясь от недосыпа. Он смотрит мне вслед.
«А помнишь, какая ты была красивая в начале проекта, и мы тебя все не любили?» - спрашивает Художник по Гриму. Я смотрю на него своими глазами - панды, моё розовое утепление покрылось коркой грязи (актёрский кофе, пыль Вязьмы, слякоть Торжка, масляная краска декорации публичного дома).
Под конец, Режиссёр купил для актёров фарфоровый сервиз. Он хочет, чтобы всё было красиво и им было хорошо. Чтобы они чувствовали себя любимыми. Чтобы не отвлекались на капризы. Я смотрю на сервиз. Я не знаю, что с ним делать. Я расставляю розовые чашки на столе, в актёрской комнате. А.А – Второй Реж по планированию, стелет скатерть и зажигает свечи. Сушки мы раскладываем в стеклянную вазу, которую Режиссёр тоже купил. Актриса B, садясь за стол, смотрит на всё это и настороженно спрашивает: «Меня хотят отравить?»
На следующее утро я и сервиз смотрим друг на друга неприязненно. Я понимаю, что его надо мыть. А горячей воды нет. Есть холодная. И есть октябрь. Буфетчица Инна советует: «А ты ё***и его как следует об землю, и не будет проблемы».
В рацию раздаётся голос А.А: «Настя устрой стол актёрам. Как у нас ПРИНЯТО».
Мне срывает башню, и я рыдаю. У нас, сука, так не принято. Мы б**дь пьём из пластиковых стаканчиков, как все люди. Я з****лась. Я ненавижу сервиз, эту группу, меня тошнит от кино, меня тошнит от каждого дня здесь. Я хочу есть, спать, в тепло и любви. Я больше не могу. Я устала. Я ненавижу Торжок всем сердцем. Я уже месяц не покупаю сигареты себе, потому что не на что – мне их покупают мальчики из группы. Кормят они же. Я рыдаю. Сервиз меня добил. Я, сука, хочу умереть. Я не хочу больше актёров, пластиковых стаканов, сигарет каждые пять минут, пи****ца, будильника, конского навоза. Я хочу домой к маме. И, возможно, водки.
Неделю назад к нам прибился серый кот. Он тёрся обо всех, грелся об каждого, запрыгивал на руки, урчал. Мы все понимали, что мы уедем когда-нибудь и оставим этот, богом забытый город. И кота тоже оставим.
Кот будет бегать по пустому зданию с остатками декораторской краски на стенах.
На месте площадки будет дуть ветер.
По полу будет лететь, будто перекати-поле – скомканный вызывной.
Не будет буфета, не будет генератора, возле которого тепло, не будет ничего, и никого.
Пьяные посетители бара «Рай» под "Тверскую горькую" будут вспоминать, как рядом с ними снимали какое-то кино какие-то дебилы из Москвы и не взяли их в массовку.
В чистом поле близ деревни Быльцино останутся стоять деревянные гигантские шаги. Мы снимали детей на них летом. Дети были в сарафанах и лаптях, и смеялись. Потом эти качели упадут, ибо были вкопаны наспех. И местные их разберут на дрова.
Этот забудет эту. Та забудет того. У всех закончится экспедиция и начнётся какая-то другая. В кино – нужно уметь обладать жестокостью, говорят пацаны. И это правда – ведь запах разлуки изначально пропитывает всю эту историю со съёмками. Скажут стоп и всё. Кино закончится.
«Знаешь, я больше никогда не смогу без экспедиции», говорит мне не выспавшаяся админ Настя. Это её первый проект. «Там, в Москве – метро, люди, которых я не знаю. А тут всё так просто. Сто лиц, которые мне знакомы до тошноты. Не привезли скайлифты, все в городе знают тебя, кругом пи****ц. Я не смогу без этого».
«А представляешь, как в Москве будет скучно?» - говорит Монтажёр.
«И, главное, мы ноем, а пройдёт два дня, и мы начнём ощущать пустоту», - говорит актёр М.
«Мы похожи на двух женщин, которые просидели вместе пять лет в одной камере. А потом два часа не могли наговориться у выхода из тюрьмы», - говорит Художник по Гриму.
Экспедиция определённо похожа на любовь. Мимолётную, несчастную и от того, самую остро запавшую в сердечную память. О которой снимают кино и пишут книжки, потому что про счастливую любовь никому не интересно, извините. Сначала эйфория от новизны, лета и нового. Потом пик. Потом тоска по теплу. Мимолётное, быстрое тепло. А потом медленное угасание эмоций, привыкание друг к другу, неумолимое приближение разлуки, распад, осень словом. Привычка – страшная вещь. Именно с этой привычкой борются настоящие кинопацаны с помощью жестокости. Потому что надо заканчивать. Долго так продолжаться не может. Мы не можем вместе всю жизнь ловить коней в поле, клеить бороды, делиться дошираком и заглядывать друг к другу в номер на коньяк каждый вечер. Это должно когда-то закончиться. Как и мимолётная любовь. Обычно все плачут на шапке, но через пару дней это проходит. Многих можно не увидеть больше никогда. Кого-то встретить на других съёмках. Или в коридорах Амедии-Мосфильма-ещё-чего-нибудь. Поздороваться, поржать, и пойти дальше. Кино – это дело для циников.
Но актриса K сегодня забрала домой в Питер серого кота.
И сервиз я уже больше не ненавижу.
И со Вторым мы помирились.
Я знаю, кто по знаку зодиака Хлопушка и какие транквилизаторы она предпочитает. Какая музыка играет в машине у моих Водителей. Саня-постановщик курит Парламент, а дольщик Жека – Мальборо. Девушка Оператора П не носит каблуки. А актёр D если орёт – совсем не значит, что хочет обидеть тебя. Просто ему нужно выговориться. А ты должна принести кофе. Два сахара. Без молока. Гримёрша носит короткие шорты даже в холод. А Директор не выносит, когда к нему близко подходят. Художник по Гриму не хочет жить долго – ему достаточно ещё лет 12, говорит он. А ещё у него на шее татуировка – птица счастья. Он мечтает только фотографировать и бросить н****й кино. Художник по Костюму мечтает уехать на остров, а Оператор-Постановщик. мечтает не работать год и научиться играть на электронном пианино. Режиссёр не выносит пластиковую посуду и пьёт кофе: две ложки, три сахара и немного добавить кипятка. Второй реж – любит буддизм, Кастанеду, песни Кровостока и панд, а также Художницу. Я, кажется, знаю о вас всё.
И это лето будет всю жизнь ассоциироваться у меня с Вязьмой, где я потеряла графиню, с арбузами, которые приносили светики. А эта осень – с Торжком, вкусом коньяка и запахом корицы.
И актриса кота всё-таки забрала.
Почти полгода жизни. Завтра – последний день в Торжке. Мы уезжаем дальше - снимать в Москву. И этот пост был о любви. Я вас всех, сука, кажется, люблю. Но это должно пройти же, да, да?. Развернуть
Автор и Взято с разрешения
·
«Я больше не могу. Я их видеть не могу больше никого, я б**** на грани уже. Просто уже п****ц. Каждое утро ад, и вечер ад. Тоскливый и бесконечный, сука, ад. Уволь меня, или убей.»
Выдержка из моей смски.
Четыре месяца, два города, сто человек группы, кони, люди, бороды, историческое кино, это вам не два пальца обоссать, это, если вкратце – п*****ц. Мы думали, что закончим 19 числа. А за пару дней нам добавили ещё и 20-е октября. Чтобы вы понимали – ЕЩЁ ОДИН ДЕНЬ В ТОРЖКЕ.
Директор брутально плакал, услышав. Он вообще простудился у нас, и списал шмыгание на простуду, но мы-то с вами, понимаем.
Оператор-Постановщик, бросивший курить – закурил снова.
Закурил и его сын, который у нас Оператором.
Некурящий Режиссёр попросил у актрисы тоненькую и закурил тоже.
Буфетчица Инна, бывший инспектор по делам несовершеннолетних описала эту ситуацию коротко и ёмко: «Да они пиз*******сь, там, б**ь, совсем».
Последние дни тянутся, как бабл-гум, который давно потерял свой ванильный вкус и превратился в резину. В декорации, изображающей публичный дом, то тут, то там, можно наткнуться на спящих людей. Их уже не шпыняют, не прося строго перестать храпеть на дубле. Все понимают, что все пиз********сь, б***дь. совсем. Всем плохо. Все ноют. Передвигаются, как зомби. У всех авитаминоз, недосып и, кажется, цинга с проказой, а может быть, даже мы уже все умерли и попали в специализированный ад для киношников.
Я ору на Второго: «И не смей меня больше никогда в рацию подгонять!! Слышишь?» Он растерян. Он просто сказал мне: «Настя, ускоряйся с обедами».
«Слава сатане» - говорит утром Фокусник, хмуро здороваясь со всеми.
«Как же, я вас, сука, всех люблю», сквозь зубы снова говорит Начальник Площадки.
«Я устала пить», - тихо говорит кто-то.
«Ведьма, прокляни нас всех, пожалуйста, пожалуйста, пусть у нас вырубится генератор, или ещё что-нибудь, придумай, ну пожалуйста, я больше не могу» - просит меня Оператор П.
А ещё он говорит: «Я ведь вас всех забуду скоро. Забуду. Ведь забуду?»
Посетитель бара «Рай», куда я частенько заглядываю менять деньги для суточных спрашивает меня: «А как к вам попасть в кино?»
«Не стоит, друг. Ой не стоит туда попадать», - хрипло и драматично отвечаю я. И ухожу, пошатываясь от недосыпа. Он смотрит мне вслед.
«А помнишь, какая ты была красивая в начале проекта, и мы тебя все не любили?» - спрашивает Художник по Гриму. Я смотрю на него своими глазами - панды, моё розовое утепление покрылось коркой грязи (актёрский кофе, пыль Вязьмы, слякоть Торжка, масляная краска декорации публичного дома).
Под конец, Режиссёр купил для актёров фарфоровый сервиз. Он хочет, чтобы всё было красиво и им было хорошо. Чтобы они чувствовали себя любимыми. Чтобы не отвлекались на капризы. Я смотрю на сервиз. Я не знаю, что с ним делать. Я расставляю розовые чашки на столе, в актёрской комнате. А.А – Второй Реж по планированию, стелет скатерть и зажигает свечи. Сушки мы раскладываем в стеклянную вазу, которую Режиссёр тоже купил. Актриса B, садясь за стол, смотрит на всё это и настороженно спрашивает: «Меня хотят отравить?»
На следующее утро я и сервиз смотрим друг на друга неприязненно. Я понимаю, что его надо мыть. А горячей воды нет. Есть холодная. И есть октябрь. Буфетчица Инна советует: «А ты ё***и его как следует об землю, и не будет проблемы».
В рацию раздаётся голос А.А: «Настя устрой стол актёрам. Как у нас ПРИНЯТО».
Мне срывает башню, и я рыдаю. У нас, сука, так не принято. Мы б**дь пьём из пластиковых стаканчиков, как все люди. Я з****лась. Я ненавижу сервиз, эту группу, меня тошнит от кино, меня тошнит от каждого дня здесь. Я хочу есть, спать, в тепло и любви. Я больше не могу. Я устала. Я ненавижу Торжок всем сердцем. Я уже месяц не покупаю сигареты себе, потому что не на что – мне их покупают мальчики из группы. Кормят они же. Я рыдаю. Сервиз меня добил. Я, сука, хочу умереть. Я не хочу больше актёров, пластиковых стаканов, сигарет каждые пять минут, пи****ца, будильника, конского навоза. Я хочу домой к маме. И, возможно, водки.
Неделю назад к нам прибился серый кот. Он тёрся обо всех, грелся об каждого, запрыгивал на руки, урчал. Мы все понимали, что мы уедем когда-нибудь и оставим этот, богом забытый город. И кота тоже оставим.
Кот будет бегать по пустому зданию с остатками декораторской краски на стенах.
На месте площадки будет дуть ветер.
По полу будет лететь, будто перекати-поле – скомканный вызывной.
Не будет буфета, не будет генератора, возле которого тепло, не будет ничего, и никого.
Пьяные посетители бара «Рай» под "Тверскую горькую" будут вспоминать, как рядом с ними снимали какое-то кино какие-то дебилы из Москвы и не взяли их в массовку.
В чистом поле близ деревни Быльцино останутся стоять деревянные гигантские шаги. Мы снимали детей на них летом. Дети были в сарафанах и лаптях, и смеялись. Потом эти качели упадут, ибо были вкопаны наспех. И местные их разберут на дрова.
Этот забудет эту. Та забудет того. У всех закончится экспедиция и начнётся какая-то другая. В кино – нужно уметь обладать жестокостью, говорят пацаны. И это правда – ведь запах разлуки изначально пропитывает всю эту историю со съёмками. Скажут стоп и всё. Кино закончится.
«Знаешь, я больше никогда не смогу без экспедиции», говорит мне не выспавшаяся админ Настя. Это её первый проект. «Там, в Москве – метро, люди, которых я не знаю. А тут всё так просто. Сто лиц, которые мне знакомы до тошноты. Не привезли скайлифты, все в городе знают тебя, кругом пи****ц. Я не смогу без этого».
«А представляешь, как в Москве будет скучно?» - говорит Монтажёр.
«И, главное, мы ноем, а пройдёт два дня, и мы начнём ощущать пустоту», - говорит актёр М.
«Мы похожи на двух женщин, которые просидели вместе пять лет в одной камере. А потом два часа не могли наговориться у выхода из тюрьмы», - говорит Художник по Гриму.
Экспедиция определённо похожа на любовь. Мимолётную, несчастную и от того, самую остро запавшую в сердечную память. О которой снимают кино и пишут книжки, потому что про счастливую любовь никому не интересно, извините. Сначала эйфория от новизны, лета и нового. Потом пик. Потом тоска по теплу. Мимолётное, быстрое тепло. А потом медленное угасание эмоций, привыкание друг к другу, неумолимое приближение разлуки, распад, осень словом. Привычка – страшная вещь. Именно с этой привычкой борются настоящие кинопацаны с помощью жестокости. Потому что надо заканчивать. Долго так продолжаться не может. Мы не можем вместе всю жизнь ловить коней в поле, клеить бороды, делиться дошираком и заглядывать друг к другу в номер на коньяк каждый вечер. Это должно когда-то закончиться. Как и мимолётная любовь. Обычно все плачут на шапке, но через пару дней это проходит. Многих можно не увидеть больше никогда. Кого-то встретить на других съёмках. Или в коридорах Амедии-Мосфильма-ещё-чего-нибудь. Поздороваться, поржать, и пойти дальше. Кино – это дело для циников.
Но актриса K сегодня забрала домой в Питер серого кота.
И сервиз я уже больше не ненавижу.
И со Вторым мы помирились.
Я знаю, кто по знаку зодиака Хлопушка и какие транквилизаторы она предпочитает. Какая музыка играет в машине у моих Водителей. Саня-постановщик курит Парламент, а дольщик Жека – Мальборо. Девушка Оператора П не носит каблуки. А актёр D если орёт – совсем не значит, что хочет обидеть тебя. Просто ему нужно выговориться. А ты должна принести кофе. Два сахара. Без молока. Гримёрша носит короткие шорты даже в холод. А Директор не выносит, когда к нему близко подходят. Художник по Гриму не хочет жить долго – ему достаточно ещё лет 12, говорит он. А ещё у него на шее татуировка – птица счастья. Он мечтает только фотографировать и бросить н****й кино. Художник по Костюму мечтает уехать на остров, а Оператор-Постановщик. мечтает не работать год и научиться играть на электронном пианино. Режиссёр не выносит пластиковую посуду и пьёт кофе: две ложки, три сахара и немного добавить кипятка. Второй реж – любит буддизм, Кастанеду, песни Кровостока и панд, а также Художницу. Я, кажется, знаю о вас всё.
И это лето будет всю жизнь ассоциироваться у меня с Вязьмой, где я потеряла графиню, с арбузами, которые приносили светики. А эта осень – с Торжком, вкусом коньяка и запахом корицы.
И актриса кота всё-таки забрала.
Почти полгода жизни. Завтра – последний день в Торжке. Мы уезжаем дальше - снимать в Москву. И этот пост был о любви. Я вас всех, сука, кажется, люблю. Но это должно пройти же, да, да?. Развернуть
Просмотров: 1219
Комментариев: 0
12.10.2016 10:14 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
... В мировом прокате картина заработала без малого полмиллиарда долларов, войдя в пятёрку самых кассовых картин сезона. Съёмки «Матрицы» длились всего 25 недель и проходили в окрестностях Сиднея, а на подготовку декораций и спецэффектов ушли долгие три года.
[video]https://youtu.be/Mdke1_iKc-A[/video]
Развернуть
[video]https://youtu.be/Mdke1_iKc-A[/video]
Развернуть
Просмотров: 1447
Комментариев: 0
03.05.2014 18:19 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Друзья, работали вместе с студией АВК. Снималась очень интересная история-сериал.
Микрофоторепортаж:
[IMG ID=521]
Развернуть
Микрофоторепортаж:
[IMG ID=521]
Развернуть
Просмотров: 332
Комментариев: 0
07.06.2013 10:25 в
Внутри Кино - работа в кино, взгляд изнутри съемочной группы
Приветствую!
Меня зовут Захар, я работаю в составе съёмочной группы, в административной её части – заместитель директора по объектам. Моя задача – находить места для будущих съёмок телевизионных и кино проектов. Иногда мою профессию коверкают иностранным словом «локейшн менеджер», от location в переводе с английского языка - «объект». Или дословно «менеджер по объектам». Лично мне это название профессии не нравится. Почему – объясню чуть позже. Сейчас я бы хотел поделиться с Вами несколькими зарисовками из опыта работы. Сподвигло к этому моё недавнее выступление в Детском садике, перед выпускной группой. Я не очень хороший отец, не деятельный в участии жизни Садика. Но когда воспитатели попросили выступить перед детьми и поделиться с ними яркими моментами своей профессии, то я понял – это стоит сделать. По результату, как оказалось – у меня очень интересная работа с неординарными ситуациями.
Я заведу Блог, в нем постараюсь рассказывать о самых интересных ситуациях и делиться впечатлениями со съёмок.
Итак, история первая: Пивная столовая как общепит – кто знает что это?
Работаю на одном ооочень скороспелом проекте. «Скороспелый» это когда продюсер или директор проекта тебе звонит сначала в июне, говорит – «скоро съёмки, давай искать объекты» мы ищем, выбираем-находим, а потом продюсер нежданчиком пропадает и звонит снова где-то через пол- года и уже нанимает на работу в декабре-феврале. Как правило - за 2 недели до съёмок. И за 2 месяца до эфира. Причём, предыдущий поиск чаще всего – бесплатен. По итогу - творческая группа вынуждено и лихорадочно доискивает в панике объекты, которые летом можно было найти спокойнее. Это Великая Загадка Бытия продюсеров. Скажу честно – за последние 5 лет это уже в норме вещей. А ведь было ж когда то 3 месяца подготовки! И даже больше! Для опытных кинодеятелей – тут всё ясно, стандарт: задержки открытия финансирования, неравномерность его покрытия, сжатые сроки, нехватка сценарной работы. Для зрителя же – в большей части, данность сиих внутренних фактов кинопроизводства, вообще не интересна, а по факту, негодующе от него, всё чаще звучит «Что за хрень на экране?». Соглашусь. Если быстро хреначить – быстрая хрень и выйдет. Для чего? Для кого? Только для … Ну тут уже совсем другая история…
В общем: поступает задача к поиску от режиссёра. Найти надо «зал столовой общепита со стойкой раздачи». Начинаю работу предложенные варианты из имеющейся базы:
Этот вариант - слишком "ковбойский"
Тут очень светло и ярко
Тут нет окон
Тут вообще не то
Тут не нравится оператору
Тут не столовая - ??? (думаю про себя - блин... это ж совсем столовая! Натуральней некуда!)
Да что ж такое?!
Садимся обсуждать. Съёмки послезавтра. Режиссёр бухтит, художник седеет. Перебираем более полусотни объектов из базы и уже выходим в открытый поиск на просторах интернета Москвы. Собираем все силы и находим вот это:
ПИВНОЙ РЕСТОРАН !!!
Я в негодовании – что за?!!! Это же не может быть общепитовской столовой! Это же типичный пивняк! За что на меня давили с усилием маньяка? Зачем требовали стойку раздачи? Где ж питался режиссёр, что такое место у него ассоциируется с типичной столовкой? Короче вопросов аж до справки о нормальности от врача накопилось.
По итогу поставленной задачей режиссёром напоминает сакраментальное «Принеси то, не знаю что, иди туда – не знаю куда».
Это забавно со стороны, но в процессе – это очень нервно истощает.
Таким моментам я уже не огорчаюсь – это норма профессии. И они часты.
Так же часть моего мастерства - соединять финансы с творчеством. Воплощать фантазии. Для продюсера – желательно бесплатно, для режиссёра – дороже всего. Вот и приходится изобретать и решать. Иногда по ошибочному образу восприятия.
В каждом своём деле стараюсь не строить «скоростную херню». Хотя бы на 0,01% от результата показа этой скоростной … . Развернуть
Меня зовут Захар, я работаю в составе съёмочной группы, в административной её части – заместитель директора по объектам. Моя задача – находить места для будущих съёмок телевизионных и кино проектов. Иногда мою профессию коверкают иностранным словом «локейшн менеджер», от location в переводе с английского языка - «объект». Или дословно «менеджер по объектам». Лично мне это название профессии не нравится. Почему – объясню чуть позже. Сейчас я бы хотел поделиться с Вами несколькими зарисовками из опыта работы. Сподвигло к этому моё недавнее выступление в Детском садике, перед выпускной группой. Я не очень хороший отец, не деятельный в участии жизни Садика. Но когда воспитатели попросили выступить перед детьми и поделиться с ними яркими моментами своей профессии, то я понял – это стоит сделать. По результату, как оказалось – у меня очень интересная работа с неординарными ситуациями.
Я заведу Блог, в нем постараюсь рассказывать о самых интересных ситуациях и делиться впечатлениями со съёмок.
Итак, история первая: Пивная столовая как общепит – кто знает что это?
Работаю на одном ооочень скороспелом проекте. «Скороспелый» это когда продюсер или директор проекта тебе звонит сначала в июне, говорит – «скоро съёмки, давай искать объекты» мы ищем, выбираем-находим, а потом продюсер нежданчиком пропадает и звонит снова где-то через пол- года и уже нанимает на работу в декабре-феврале. Как правило - за 2 недели до съёмок. И за 2 месяца до эфира. Причём, предыдущий поиск чаще всего – бесплатен. По итогу - творческая группа вынуждено и лихорадочно доискивает в панике объекты, которые летом можно было найти спокойнее. Это Великая Загадка Бытия продюсеров. Скажу честно – за последние 5 лет это уже в норме вещей. А ведь было ж когда то 3 месяца подготовки! И даже больше! Для опытных кинодеятелей – тут всё ясно, стандарт: задержки открытия финансирования, неравномерность его покрытия, сжатые сроки, нехватка сценарной работы. Для зрителя же – в большей части, данность сиих внутренних фактов кинопроизводства, вообще не интересна, а по факту, негодующе от него, всё чаще звучит «Что за хрень на экране?». Соглашусь. Если быстро хреначить – быстрая хрень и выйдет. Для чего? Для кого? Только для … Ну тут уже совсем другая история…
В общем: поступает задача к поиску от режиссёра. Найти надо «зал столовой общепита со стойкой раздачи». Начинаю работу предложенные варианты из имеющейся базы:
Этот вариант - слишком "ковбойский"
Тут очень светло и ярко
Тут нет окон
Тут вообще не то
Тут не нравится оператору
Тут не столовая - ??? (думаю про себя - блин... это ж совсем столовая! Натуральней некуда!)
Да что ж такое?!
Садимся обсуждать. Съёмки послезавтра. Режиссёр бухтит, художник седеет. Перебираем более полусотни объектов из базы и уже выходим в открытый поиск на просторах интернета Москвы. Собираем все силы и находим вот это:
ПИВНОЙ РЕСТОРАН !!!
Я в негодовании – что за?!!! Это же не может быть общепитовской столовой! Это же типичный пивняк! За что на меня давили с усилием маньяка? Зачем требовали стойку раздачи? Где ж питался режиссёр, что такое место у него ассоциируется с типичной столовкой? Короче вопросов аж до справки о нормальности от врача накопилось.
По итогу поставленной задачей режиссёром напоминает сакраментальное «Принеси то, не знаю что, иди туда – не знаю куда».
Это забавно со стороны, но в процессе – это очень нервно истощает.
Таким моментам я уже не огорчаюсь – это норма профессии. И они часты.
Так же часть моего мастерства - соединять финансы с творчеством. Воплощать фантазии. Для продюсера – желательно бесплатно, для режиссёра – дороже всего. Вот и приходится изобретать и решать. Иногда по ошибочному образу восприятия.
В каждом своём деле стараюсь не строить «скоростную херню». Хотя бы на 0,01% от результата показа этой скоростной … . Развернуть
Просмотров: 1655
Комментариев: 0
