Взявшись за грудь
01.05.2014 23:16
ИСТОРИИ КОТОРЫЕ ПРИШЛИ.
«Анджелина Джоли удалила себе грудь».
На самом деле, конечно, она сделала двойную мастэктомию, чтобы снизить риск развития рака груди – а риск в ее случае есть.
Но многие, особенно в первый момент, восприняли это именно так: слово «удалила» поразило воображение.
Подобную операцию делали и до Джоли, в том числе и публичные люди (например, жена Оззи Осборна не скрывала, что сделала мастэктомию «для профилактики»).
Однако обсудить Анджелину – удовольствие, в котором публика себе никогда не отказывала.
Состоялись торжественные виртуальные похороны удалённой груди.
Грудь Джоли «до» ничем не отличается от груди «после», но – «мир никогда больше не будет прежним»,
как со значением написал кто-то в твиттере; а кто-то злой заметил, что Джоли вскоре удалит себе мозг, поскольку бывает и рак мозга.
Если уж одна нога Анджелины, в прошлом году выставленная ею на «Оскаре»,
вызвала массовые волнения и породила множество дурацких, но смешных «фотожаб» и стала интернет-мемом,
то ухватиться за удаленную грудь – точнее, сразу за две груди, – сам бог велел, хотя он как раз и не велел.
Дело в том, что Анджелина Джоли – явление уникальное: она одновременно и секс-символ, и современная святая. Одна из красивейших женщин мира (кто скажет, что это не так, пусть первый бросит в меня Джоли), благотворительница, кинодива, пропагандист и агитатор, многодетная мать и публичная фигура с хорошей фигурой. Святости в ней чем дальше, тем больше, она даже исхудала до состояния Махатмы Ганди, и когда люди насмешничают, говоря – мощи, мощи! – зрят в корень: мощи бывают только у святых. Неспроста появилась интернет-утка о Джоли и Путине по поводу «закона Димы Яковлева»: можно было легко поверить, что Джоли действительно попросила Путина не запрещать американцам усыновлять российских детей.
Между прочим, сюжет с грудью напомнил мне о Святой Агате, которой назначили престранное мученичество. Как раз удаление груди. В разных версиях ее истории Агате грудь отрезали, вырывали раскаленными щипцами, стягивали веревками, но результат был один, и он был ужасен.
Кинематограф всегда занимался членовредительством много и охотно. Он проделывал с человеком все.
Резал вдоль, резал поперек, вскрывал голову. Одним только отрубленным пальцам несть числа.
В основном их отрубали, чтобы снять кольца, но и в порядке пытки, и просто на спор, как в «Четырех комнатах».
В «Апокалипсисе сегодня» сумасшедший герой Брандо рассказывал о горе отрубленных детских ручек.
Взрослые частенько отпиливали себе руки сами – Ганнибал Лектер в «Ганнибале», маньяк в «Побеге», альпинист из фильма «127 часов», – чтобы выбраться из западни.
Или чтобы выбраться из психологической западни, как в фильме «Бобер»
(бобер так присосался к руке, что проще оказалось отрезать руку):
Это дела самые обычные.
Но если бы только это!
Киногерои мужественно расставались даже с членами.
В лучшем смысле этого слова. Осуществляя самооскопление.
Наиболее красочный пример – из далеких семидесятых, когда персонаж Жерара Депардье в фильме Марко Феррери «Последняя женщина» отрезал себе член электрическим ножом-хлеборезкой.
Причем были и крупный план члена Депардье до отрезания, и крупный план члена после (а Кадыров-то не знает, кому квартиру подарил).
Из относительно недавнего – в фильме «Как малые дети» вышедший из тюрьмы педофил решил избавить от себя общество,
а себя от злополучного органа. Тут уже, конечно, никаких крупных планов не было, только окровавленные трусы, чай не семидесятые.
В «Елене в ящике» Дженнифер Линч нехороший человек лишил возлюбленную рук и ног.
Заметьте, покуситься на грудь ему даже не пришло в голову.
Единственный известный мне случай, когда авторы очень плохо поступили с женской грудью не по медицинским показаниям,
а от души – фильм Джон Хьюстона 1967 года «Блики в золотом глазу».
Это кино экстремальное, патологическое.
Женщина, несколько помешавшись после смерти ребенка, отрезала себе соски ножницами (по счастью, за кадром).
В наше время произошел аналогичный случай в «Антихристе» Триера.
Здесь женщина после смерти ребенка помешалась изрядно, и ножницами она отрезала себе клитор. Потому, что это Триер.
К чему я, собственно?
К тому, что кино жестоко.
Но женскую грудь старались не трогать.
Казалось бы – всего лишь сиськи, но нет: это предмет почти сакральный.
Он хотя и фигурирует в каждом втором фильме, и голой грудью давно никого не удивить, кинематографисты исключительно редко подвергают эту часть женского тела болезненным манипуляциям.
Даже о раке груди разговоры были очень осторожные и очень издалека, без натурализма, без деталей.
Рак, должно быть, лишает эту самую грудь эротической привлекательности.
Или рак – или грудь. Не смешивать, не взбалтывать. Невозможно поклоняться злокачественной опухоли и метастазам.
Редкий фильм, в котором рак груди более или менее убедительно ужился с эротизмом – «Элегия»;
герой Бена Кингсли сходил с ума именно от груди героини Пенелопы Крус, и именно с грудью ей пришлось в итоге расстаться.
Перед операцией девушка попросила о фотосессии.
Не столько для себя, сколько для нее. Для груди.
Это была тоже эротика, но немножко инфернальная.
В какой-то момент поступил отчетливый соцзаказ.
Рак стал одолевать героинь сериалов, поскольку телевидению проще достучаться до мозгов, и не так затратно.
В «Южном парке» появилась серия «Шоу о раке груди».
В шестом сезоне культового «Секса в большом городе» им заболела Саманта,
белокурая бестия легкого сексуального поведения, которую играла Ким Кэттролл.
Интересно, что в реальности рак груди был у актрисы этого сериала Синтии Никсон,
но она публично рассказала об этом только после излечения.
В «Сексе в большом городе» прицельные разговоры о раке были естественны:
этот сериал претендовал на называние вещей своими именами, «откровенно обо всем» и так далее;
он был гипертрофированно женский.
Поэтому в куда более эпатажном «Сексе в другом городе» («Слово на букву Л»),
посвященном лесбийским отношениям, без рака груди обойтись было тем более невозможно: он был женским в квадрате.
Рак у одной из героинь
«Слова на букву Л» принёс реальные плоды: анонимная зрительница под впечатлением передала миллион долларов в соответствующий фонд.
Из последних новостей о кинораке киногруди: Кейт Бланшетт собирается сняться в фильме по автобиографической книге комиксов Марисы Марчетто «Рак: правдивая история»:
Большинство фильмов о смертельных болезнях рассчитаны на аудиторию самую широкую и глубокую.
Рак груди в кино рассчитан в основном на аудиторию целевую: на женщин.
И пока нет ни одного фильма, в котором женщина начала бы бороться с этим видом рака до его диагностирования.
То есть массовое сознание просто не привыкло.
Операция Джоли была воспринята людьми с некоторой оторопью, которая потом у кого-то переросла в ещё большую оторопь, а у кого-то в восхищение. Прекрасную грудь, на которую так долго смотрели большевики, она вдруг свела к потенциально больному органу, возможному источнику опасности.
Если бы она сделала обыкновенную пластику, она подтвердила бы свой статус секс-символа,
озабоченного тем, чтобы оставаться в этом статусе подольше.
Но борьба с раком, которого ещё нет, вызывает у публики смешанные чувства.
Кстати, я уверена, что когда Джоли через несколько лет удалит яичники,
резонанс будет не меньший, хотя никто эти ее яичники в глаза, извините, не видел.
Зато ее нынешняя мастэктомия наверняка будет признана самым естественным явлением даже теми, кто говорит об удалении мозгов.
На самом деле, конечно, она сделала двойную мастэктомию, чтобы снизить риск развития рака груди – а риск в ее случае есть.
Но многие, особенно в первый момент, восприняли это именно так: слово «удалила» поразило воображение.
Подобную операцию делали и до Джоли, в том числе и публичные люди (например, жена Оззи Осборна не скрывала, что сделала мастэктомию «для профилактики»).
Однако обсудить Анджелину – удовольствие, в котором публика себе никогда не отказывала.
Состоялись торжественные виртуальные похороны удалённой груди.
Грудь Джоли «до» ничем не отличается от груди «после», но – «мир никогда больше не будет прежним»,
как со значением написал кто-то в твиттере; а кто-то злой заметил, что Джоли вскоре удалит себе мозг, поскольку бывает и рак мозга.
Если уж одна нога Анджелины, в прошлом году выставленная ею на «Оскаре»,
вызвала массовые волнения и породила множество дурацких, но смешных «фотожаб» и стала интернет-мемом,
то ухватиться за удаленную грудь – точнее, сразу за две груди, – сам бог велел, хотя он как раз и не велел.
Дело в том, что Анджелина Джоли – явление уникальное: она одновременно и секс-символ, и современная святая. Одна из красивейших женщин мира (кто скажет, что это не так, пусть первый бросит в меня Джоли), благотворительница, кинодива, пропагандист и агитатор, многодетная мать и публичная фигура с хорошей фигурой. Святости в ней чем дальше, тем больше, она даже исхудала до состояния Махатмы Ганди, и когда люди насмешничают, говоря – мощи, мощи! – зрят в корень: мощи бывают только у святых. Неспроста появилась интернет-утка о Джоли и Путине по поводу «закона Димы Яковлева»: можно было легко поверить, что Джоли действительно попросила Путина не запрещать американцам усыновлять российских детей.
Между прочим, сюжет с грудью напомнил мне о Святой Агате, которой назначили престранное мученичество. Как раз удаление груди. В разных версиях ее истории Агате грудь отрезали, вырывали раскаленными щипцами, стягивали веревками, но результат был один, и он был ужасен.
Кинематограф всегда занимался членовредительством много и охотно. Он проделывал с человеком все.
Резал вдоль, резал поперек, вскрывал голову. Одним только отрубленным пальцам несть числа.
В основном их отрубали, чтобы снять кольца, но и в порядке пытки, и просто на спор, как в «Четырех комнатах».
В «Апокалипсисе сегодня» сумасшедший герой Брандо рассказывал о горе отрубленных детских ручек.
Взрослые частенько отпиливали себе руки сами – Ганнибал Лектер в «Ганнибале», маньяк в «Побеге», альпинист из фильма «127 часов», – чтобы выбраться из западни.
Или чтобы выбраться из психологической западни, как в фильме «Бобер»
(бобер так присосался к руке, что проще оказалось отрезать руку):
Это дела самые обычные.
Но если бы только это!
Киногерои мужественно расставались даже с членами.
В лучшем смысле этого слова. Осуществляя самооскопление.
Наиболее красочный пример – из далеких семидесятых, когда персонаж Жерара Депардье в фильме Марко Феррери «Последняя женщина» отрезал себе член электрическим ножом-хлеборезкой.
Причем были и крупный план члена Депардье до отрезания, и крупный план члена после (а Кадыров-то не знает, кому квартиру подарил).
Из относительно недавнего – в фильме «Как малые дети» вышедший из тюрьмы педофил решил избавить от себя общество,
а себя от злополучного органа. Тут уже, конечно, никаких крупных планов не было, только окровавленные трусы, чай не семидесятые.
В «Елене в ящике» Дженнифер Линч нехороший человек лишил возлюбленную рук и ног.
Заметьте, покуситься на грудь ему даже не пришло в голову.
Единственный известный мне случай, когда авторы очень плохо поступили с женской грудью не по медицинским показаниям,
а от души – фильм Джон Хьюстона 1967 года «Блики в золотом глазу».
Это кино экстремальное, патологическое.
Женщина, несколько помешавшись после смерти ребенка, отрезала себе соски ножницами (по счастью, за кадром).
В наше время произошел аналогичный случай в «Антихристе» Триера.
Здесь женщина после смерти ребенка помешалась изрядно, и ножницами она отрезала себе клитор. Потому, что это Триер.
К чему я, собственно?
К тому, что кино жестоко.
Но женскую грудь старались не трогать.
Казалось бы – всего лишь сиськи, но нет: это предмет почти сакральный.
Он хотя и фигурирует в каждом втором фильме, и голой грудью давно никого не удивить, кинематографисты исключительно редко подвергают эту часть женского тела болезненным манипуляциям.
Даже о раке груди разговоры были очень осторожные и очень издалека, без натурализма, без деталей.
Рак, должно быть, лишает эту самую грудь эротической привлекательности.
Или рак – или грудь. Не смешивать, не взбалтывать. Невозможно поклоняться злокачественной опухоли и метастазам.
Редкий фильм, в котором рак груди более или менее убедительно ужился с эротизмом – «Элегия»;
герой Бена Кингсли сходил с ума именно от груди героини Пенелопы Крус, и именно с грудью ей пришлось в итоге расстаться.
Перед операцией девушка попросила о фотосессии.
Не столько для себя, сколько для нее. Для груди.
Это была тоже эротика, но немножко инфернальная.
В какой-то момент поступил отчетливый соцзаказ.
Рак стал одолевать героинь сериалов, поскольку телевидению проще достучаться до мозгов, и не так затратно.
В «Южном парке» появилась серия «Шоу о раке груди».
В шестом сезоне культового «Секса в большом городе» им заболела Саманта,
белокурая бестия легкого сексуального поведения, которую играла Ким Кэттролл.
Интересно, что в реальности рак груди был у актрисы этого сериала Синтии Никсон,
но она публично рассказала об этом только после излечения.
В «Сексе в большом городе» прицельные разговоры о раке были естественны:
этот сериал претендовал на называние вещей своими именами, «откровенно обо всем» и так далее;
он был гипертрофированно женский.
Поэтому в куда более эпатажном «Сексе в другом городе» («Слово на букву Л»),
посвященном лесбийским отношениям, без рака груди обойтись было тем более невозможно: он был женским в квадрате.
Рак у одной из героинь
«Слова на букву Л» принёс реальные плоды: анонимная зрительница под впечатлением передала миллион долларов в соответствующий фонд.
Из последних новостей о кинораке киногруди: Кейт Бланшетт собирается сняться в фильме по автобиографической книге комиксов Марисы Марчетто «Рак: правдивая история»:
Большинство фильмов о смертельных болезнях рассчитаны на аудиторию самую широкую и глубокую.
Рак груди в кино рассчитан в основном на аудиторию целевую: на женщин.
И пока нет ни одного фильма, в котором женщина начала бы бороться с этим видом рака до его диагностирования.
То есть массовое сознание просто не привыкло.
Операция Джоли была воспринята людьми с некоторой оторопью, которая потом у кого-то переросла в ещё большую оторопь, а у кого-то в восхищение. Прекрасную грудь, на которую так долго смотрели большевики, она вдруг свела к потенциально больному органу, возможному источнику опасности.
Если бы она сделала обыкновенную пластику, она подтвердила бы свой статус секс-символа,
озабоченного тем, чтобы оставаться в этом статусе подольше.
Но борьба с раком, которого ещё нет, вызывает у публики смешанные чувства.
Кстати, я уверена, что когда Джоли через несколько лет удалит яичники,
резонанс будет не меньший, хотя никто эти ее яичники в глаза, извините, не видел.
Зато ее нынешняя мастэктомия наверняка будет признана самым естественным явлением даже теми, кто говорит об удалении мозгов.
