Новый фильм Кантемира Балагова
Материнское горе, память о блокаде и мирная жизнь после апокалипсиса — разбираем источники вдохновения нового фильма Кантемира Балагова
В прокат вышла «Дылда» — второй полнометражный фильм молодого российского режиссера Кантемира Балагова. Действие картины разворачивается в послевоенном Ленинграде; главные героини — боевые подруги Ия и Маша, которых объединяет жилплощадь, трагедия и сложное, непонятное для них самих чувство.
Сам автор признался, что на замысел «Дылды» повлияла книга Светланы Алексиевич «У войны не женское лицо» и рассказ Андрея Платонова «Взыскание погибших». Мы нашли еще три произведения, которые стоит прочитать, чтобы лучше понять этот фильм.
Женщины на войне и после
Светлана Алексиевич
«У войны не женское лицо»
Светлана Алексиевич больше трех десятилетий работает с самыми трагическими эпизодами русской истории XX века, предлагая взглянуть на них с непривычного ракурса. Эта книга — о том, каково во время Великой Отечественной пришлось женщинам: в тылу и на передовой.
Ия и Маша — молодые девушки, которые вернулись из военного ада в гражданский, — вполне могли бы стать героинями документального полотна Алексиевич: их история одновременно типична и исключительна, ужасна и светла.
«Больше всего ранит то, что мы изгнаны из большого прошлого в невыносимо маленькое настоящее»
Цена победы
Андрей Платонов
«Взыскание погибших»
Платонов написал этот рассказ в 1943 году, когда перелом в войне уже случился, но назвать хотя бы примерную дату ее завершения не решился бы и самый отчаянный оптимист.
В мире «Взыскания погибших» (и «Дылды») царят разрушение, смерть и одиночество — и одновременно надежда на то, что невероятная жертва была не напрасной. Тут Платонов опирается на идеи мыслителя-футуролога Николая Федорова, который считал, что главная задача человечества как вида — воскресить всех умерших.
«А жить на земле, видно, нельзя еще, тут ничего не готово для детей: готовили только, да не управились!»
Блокада: как это было
Лидия Гинзбург
«Записки блокадного человека»
Записи Лидии Гинзбург поражают своей невыносимой откровенностью. Филолог бесстрастно фиксирует ежедневную жизнь осажденного города, показывает, как перестраивается быт и как меняются отношения между людьми.
В «Дылде» нет флэшбеков, но мы и так понимаем, через что прошли соседи Ии по обшарпанной коммунальной квартире, в которой вместо календаря — расписание выдачи крупы, а праздник — это фрукты на столе.
«Каждый дом был теперь защитой и угрозой. Люди считали этажи, и это был двойной счет — сколько этажей будет их защищать и сколько будет на них падать»
И еще две важные книги
Как осада Ленинграда отразилась в прозе и стихах петербургских интеллектуалов и в воспоминаниях простых жителей города; что писали о немцах до того, как они осадили город, а что — после; почему советские власти не любили возвращаться к этой теме.
«И такими были мы все. Женщины без бедер, без грудей, без живота, женщины с мужской структурой. <...> Измененная структура костей лица, черепа, лба производила сильное впечатление. Как страшно, когда на глазах меняется физическая природа человека, не тело, а скелет! Это самое страшное, что когда-либо приходилось видеть»
Источник
