«Кухня в Париже»: Россия, которую мы потеряли

Отправившись смотреть безобидную отечественную комедию,
Антон Долин внезапно обнаружил в ней грустнейший некролог стране, в которой мы еще недавно жили.




Во время просмотра «Кухни в Париже», уже минут через двадцать после начала, мне захотелось последовать примеру главного героя, шеф-повара Виктора Баринова (Дмитрий Назаров), и утопить хотя бы часть печалей в алкоголе. Ведь пьяные слезы себе позволить может любой, а трезвые критику не к лицу. Но и без выпивки к горлу что-то подступало. Очевидно, писать рецензию в таком состоянии бессмысленно — и даже понять, хорош ли фильм, в сущности, невозможно. С одной стороны, это качественная комедия, лучше многих других, без пошлого юмора и с фактурными персонажами. С другой стороны, типичное «доброе кино», от просмотра которого у меня обычно изжога. С третьей, полнометражная версия дико популярного ситкома, которого я все равно не смотрел, а разобраться в сериальных хитросплетениях новичку не под силу. С четвертой же, самой важной стороны, все это не имело ни малейшего значения.
Ведь на экране было такое, чего жаждали душа и тело. Нет, речь не только о блюдах высокой кухни, а о воздухе, в котором не ощущается вражды и угрозы. О мире, где все сидят за столиками и едят что-то утешительно-вкусное, а на белоснежной кухне для них готовят милые, дружелюбные люди. И ничего, кроме отдыха от трудов и забот, в этом мире не существует. В нем даже мутный бизнесмен с внешностью и повадками Дмитрия Нагиева (это он, впрочем, и есть) готов вложить все активы в покупку ресторанчика в Париже — романтического, на корабле. В городе любви и красоты каждому придутся по вкусу наша стерлядь и наш винегрет. У всех устроится личная жизнь, наступит счастье. Подозревали ли повара, бармены и официанты, — а также продюсеры, сценаристы и актеры, — что пока они будут гулять по отчасти уже русскому Парижу, публика будет смотреть на них откуда-то из русской Северной Кореи?



«Кухня в Париже» — вероятно, самый неактуальный, самый неуместный фильм в истории мирового кинематографа. Он так же причудлив, каким мог бы быть фильм о героических белогвардейцах и чекистских палачах, снятый в СССР 1937 года как экранизация брежневской «Малой земли» в разгар перестройки. Только тех картин не могло бы случиться — тогда история еще не набрала сегодняшние сумасшедшие обороты. «Кухню в Париже» снимали совсем недавно, и никто не мог предположить, что к моменту премьеры Европа окажется нашим стратегическим противником, а любому, кто отважится вслух ностальгировать по Монмартру и Нотр-Даму, предложат побыстрее туда и уматывать, пока к стенке не поставили как национал-предателя.
Готов услышать традиционные протесты: «Кино — вне политики!» Ну конечно, расскажите кому-нибудь другому. Вся интрига «Кухни в Париже» строится вокруг встречи в верхах: президенты РФ (узнаваемый по голосу, но предусмотрительно ни разу не показанный Путин) и Франции (женщина неслыханной красоты) собираются пообедать в ресторане главных героев, чтобы обсудить грядущее строительство газопровода через Западную Европу. Никакой войны, никакой политики, никакого противостояния: легкий флирт под сухое красное и анекдоты про Лукашенко — кто мог предвидеть, что президент Белоруссии к моменту проката фильма покажет себя большим европейцем, чем глава нашего государства? И, конечно, финальная мягкая реплика холую-спецслужбисту в благодарность за шикарный ужин: «Сделайте, чтобы у них все было хорошо. Совсем хорошо».



Другая Россия, другой Путин — царь, вершащий судьбы подданных, любящий острое словцо и вкусную пищу. Это не приятная ложь во благо, не оптимистическая футурология, а просто привет из альтернативной реальности. В ней русский почти ничем не отличается от француза, и даже не зная языки друг друга, они запросто могут договориться о чем-нибудь важном. По ходу фильма даже намечаются как минимум два межнациональных романа. Здесь царит невиданная терпимость: один из поваров на ресторанной кухне — француз-гей (Никита Тарасов), и именно его собратья спасают парижское предприятие от разорения, от души обнимаясь с шеф-поваром. Кстати, и до легализованных во Франции гей-браков в этой параллельной России рукой подать. В последних кадрах уже на родине главные герои играют свадьбу, и букет невесты ловит именно симпатяга Луи! Каким бы добрым это кино ни планировалось, смотрится оно сегодня как злая шутка.
Наверное, поэтому некоторые вещи невольно обращают на себя чрезмерное внимание. Судьба, к примеру, су-шефа Левы, растяпы и заики (Сергей Епишев), у которого раз за разом пропадает загранпаспорт и который никак не может выехать к коллегам в Париж, постоянно торча в аэропорту. От этих эпизодов веет советским холодком, напоминающим «Паспорт» Данелии и «Невероятные приключения итальянцев в России» Рязанова. Да и вообще, параноидальной кажется постоянно прокручиваемая интрига с чем-то почти уже состоявшимся и успешным, которое рушится в последнюю секунду. Как в дурном сне, все планы расстраиваются, стоит только поблагодарить небеса за удачу: в эти минуты фильм перестает напоминать «Рататуй» или «Душевную кухню», заступая на территорию сугубо французской трагедии, «Кускуса и барабульки» Абдельлатифа Кешиша. Там, если помните, арабские иммигранты так и не смогли открыть свой речной ресторанчик; все закончилось катастрофой. В «Кухне в Париже» такого не случается, но все время ждешь подвоха. Сами того не зная, создатели картины оплакивают безвозвратно рухнувший проект «России как Европы».



В финале герои улетают обратно, но без малейших сожалений — не потому, что родина им милей заграницы, а потому, что уверены, что вернуться смогут в любой момент. Наверняка, на ностальгической инерции «Кухня в Париже» соберет в прокате кучу денег, и сериал неизбежно вернется на телеэкраны — но теперь поварам придется кормить исключительно соотечественников, и как знать, не переключится ли персонал ресторана Claude Monet с фуа-гра на национальную кухню. Открытое когда-то Юрием Маминым «Окно в Париж» безвозвратно закрывается: стране, 81% населения которой за эти двадцать лет так им и не воспользовался, такое окно просто ни к чему. А если кто-нибудь из кинематографистов захочет вернуться под сень Эйфелевой башни, то придется заново его прорубать. И над выбором жанра надо будет всерьез подумать. Скорее всего, Министерство культуры одобрит героический блокбастер о русских казаках, врывающихся в 1814-м в парижские рестораны и кричащих свое знаменитое «Bistro, bistro». Границы к тому времени, наверное, закроют, от греха подальше. Ну и не страшно, снимем на «Мосфильме».
Не впервой.

Источник