Кадр из фильма «Племя»
Сегодня в российский прокат выходит фильм Мирослава Слабошпицкого «Племя», получивший на Каннском фестивале в прошлом году три награды программы «Неделя критики» из четырех возможных. Режиссер картины рассказал CINEMOTION, что нужно учесть при работе с непрофессиональными глухими актерами, почему ему легко снимать эротические сцены и на какой стадии производства можно отправлять фильм на Каннский кинофестиваль.
Об идее и сценарии
У меня был короткометражный фильм, который назывался «Глухота» — в 2010 году он был показан в конкурсе Берлинале. И тогда я заявил о том, что собираюсь сделать полнометражный фильм с глухими, после чего и начал над ним работать. В конце 2010 года фонд Хуберта Белса на Роттердамском фестивале поддержал мой проект, и все свои силы я посвятил написанию сценария. Писал чуть меньше года — получается, что в 2011-м его закончил.
На Каннском кинофестивале 2014 года фильм получил три награды «Недели критики» из четырех возможных: Гран-при Nespresso, Премия «Откровение», Грант от фонда Gan. Таким образом, фильм стал единственным, который за 53-летнюю историю «Недели критики» получил такое количество наград.
О подборе актеров
Глухих было найти сложно — их в принципе не так много. Мы еженедельно проводили кастинг в культурном центре украинского общества глухих и вообще старались распространить информацию о подборе актеров всеми известными нам способами. В первую очередь, конечно, через соцсети, также через сеть украинского общества на сайт и специфические веб-сайты. Затем из откликнувшихся мы отбирали актеров. Через нас всего прошло человек 300. Был большой поток людей, и не все подходили под изначальные параметры — кто-то был, например, старше, чем нужно. Кто-то наоборот младше, и это могло создать определенные проблемы, поскольку в фильме есть сцены эротического характера, поэтому никого моложе 18 лет у нас быть не могло.
Когда наступал дедлайн Каннского фестиваля официального конкурса, мы отправили туда DCP, где вместо трех сцен были черные поля, на которых было написано на английском языке, что происходит в этих сценах.
Словом, мы не искали именно исполнителей на роли, а смотрели на харизму и энергетику человека. Глухие — такие же люди, как мы: среди них есть темпераментные, есть более флегматичные. У нас у всех, в том числе и у глухих, по-разному работает мимика лица, разная пластика — у кого-то она богатая, у кого-то лицо малоподвижно. Все эти вещи мы и учитывали. Если чувствовали энергетику человека, вошедшего к нам в аудиторию, мы его брали: пытались из него выжать все. Если он нам продолжал нравиться все больше и больше, думали, кого же он может сыграть, и начинали примерять на него разные роли. Иногда, к сожалению, мы не находили роли для очень интересных людей.
Мирослав Слабошпицкий
Но так вышло, что за две недели до съемок у нас еще не было ни одного утвержденного актера. Тогда волевым усилием прекратили кастинг — сели и «разложили пасьянс» из актеров, так и получился кастинг.
Конечно, многим кажется, что в современном кино все стало очень дешево. Ничего подобного.
С заучиванием диалогов у глухих актеров (у нас были полностью глухие актеры — они не слышат и не говорят) проблем не было. Была другая проблема: дело в том, что глухие общаются в основном только на языке жестов. Поэтому, когда они пишут, формулируют предложения без согласования и получаются забавные, немного неправильные грамматически фразы. Выходит в принципе другой язык. Поэтому нам было важно увидеть, как наши предложения выглядят на языке жестов. Если нам какая-то реплика не нравилась, мы просили ее сформулировать другими словами — чтобы было более выразительно.
Кадр из фильма «Племя»
Например, в сцене драки героя против четверых в этом плане будет самой показательной. Есть персонаж Саши Сидельникова, который инструктирует, что можно и чего нельзя делать во время драки. Когда мы обсуждали с ним этот эпизод, он не то чтобы гиперболизировал жесты, но сделал их более выразительными — получилось нечто на грани пантомимы. Мы снимали общим планом, и это было важно.
Вообще за время работы над «Племенем», мне кажется, я стал профессионалом в съемке эротических сцен: часто потом шутил, что могу ставить их у других режиссеров, как какой-нибудь постановщик трюков.
О репетициях
Я часто повторяю, что секрет успеха нашего фильма — в долгих репетициях. В этом смысле условия были идеальные: так как мы понимали, что работаем с непрофессиональными актерами, предложили им месячную зарплату и могли тратить на какие сцены по целой неделе. Очень много обдумывали и репетировали каждую сцену, зато в съемочный день оставалось только переснять все на Alexa с поставленным светом и в костюмах. Конечно, было нелегко даже с репетициями: на первых дублях актеры играли хорошо, но стедикамер еще не успевал пристреляться. Когда у него только начинало все получаться, актеры уже уставали. И затем все повторялось: у актеров открывалось второе дыхание, а у стедикамера к этому моменту уже физически не было сил. Поэтому мы делали огромное количество дублей. В конце концов, добивались идеально снятой сцены, и прекращали снимать — уже на площадке знали, что именно этот дубль должен войти в монтаж. Иногда идеальным мог оказаться семнадцатый дубль, иногда — двадцатый.
Loading player...
Съемки шли очень долго: мы начали в октябре 2013-го и закончили в марте 2014-го. Но для съемок условия были прямо райскими — доводили каждую сцену до готовности, а затем снимали ее. Затем точно так же переходили к следующей.
О бюджете
Бюджет у нас был чуть больше миллиона долларов. Естественно большая часть бюджета ушла на съемки, как чаще всего и происходит, — мы снимали все-таки очень долго. В кино нет ничего дороже съемочного дня. Конечно, многим кажется, что в современном кино все стало очень дешево. Ничего подобного. Но у нас бюджет был в национальной валюте, и так как она немного просела, то мы начали с курсом доллара по восемь гривен, а закончили по тринадцать. Нам все равно повезло. Часто, когда картина попадает на виток инфляции, она рискует так и остаться незавершенной.
О работе над эротическими сценами
Здесь все очень просто: эротическая сцена должна органично входить в фильм. Если картина достаточно условна — то и мера условности будет одна, если она реалистичная — другая. В сценарии она, как правило, описывается очень просто: «на таком-то месте герои занимаются любовью», например. А все основное уже происходит на площадке.
Кадр из фильма «Племя»
Но надо учесть, что я сам был автором сценария, и мне в этом плане было легко. Вообще мне кажется, за время работы над «Племенем», я стал профессионалом в съемке эротических сцен: часто потом шутил, что могу ставить их у других режиссеров, как какой-нибудь постановщик трюков. Эротические сцены снимать очень весело на самом деле.
О съемках
Съемки проходили в той школе, где я учился с 1982 по 1989 год. Но так как прошло уже много лет, почти никого не осталось из преподавателей, кто бы меня помнил — буквально только несколько учительниц. Сама школа не может разрешить снимать, надо было получить разрешение на уровне городского управления образования. Но здесь важно, чтобы руководство самой школы было не против.
У нас была обычная, стандартная съемочная группа, плюс переводчики жестового языка.
В школе уже работала новая директриса, она меня не знала, но мы нашли с ней общий язык, и она легко согласилась. Может быть, конечно, она потом об этом и пожалела: киношники во время съемок устраивают такой рабочий бардак. Например, спальни, которые мы видим в фильме, построены нами заново прямо в классах во время каникул. Когда мы уже сносили декорации, было очень забавно: учителя как-то пришли во время каникул на работу, поднялись в свои классы — а классов попросту нет. У кого-то был даже нервный срыв.
О фестивалях
Во время Берлинале — 2014 у нас еще продолжались съемки: фильм был практически готов, но не хватало еще трех сцен. Когда наступал дедлайн Каннского фестиваля официального конкурса, мы отправили туда DCP*, где вместо трех сцен были черные поля, на которых было написано на английском языке, что происходит в этих сценах. Полностью снятую версию, но с черновым звуком и недоделанной цветокоррекцией мы отправили в «Неделю критики». Затем мы очень срочно доделывали DCP: мой продюсер и он же оператор Валентин Васянович почти не спал в это время. Надо было успеть все свести, а у нас был очень узкий временной зазор: если мы в марте только закончили снимать, а в мае уже Каннский фестиваль.
После Канн мы, конечно, еще доделывали какие-то вещи. Так как фильм финансировало Госкино, мы должны были сдать вовремя по контракту 35-мм негатив, исходные материалы, и это тоже заняло много времени. Получается, что мы отправили заявку только на Канны, но потом все закрутилось. Сейчас мы даже не следим за тем, сколько у фильма наград: остановились на цифре 35, плюс-минус одна. По крайней мере, поклонники фильма, которые ведут подсчеты призов, уверяют меня, что не менее 35.
* DCP — Digital Cinema Package или цифровой кино пакет, разработан консорциумом ведущих мировых киностудий DCI (англ. Digital Cinema Initiatives). Важно, чтобы цифровой пакет DCP соответствовал стандартам DCI — это необходимо для показа во всех цифровых кинозалах. Согласно этому стандарту, исходные изображения каждого кадра при сохранении сжимаются по стандарту JPEG 2000, используя цветовое пространство CIE XYZ с глубиной цвета 12 бит на канал. Звук (он может быть как стерео так и 5.1 или 7.1) сохраняется без сжатия в формате Broadcast Wave (WAV) с квантованием 24 бит на отсчет и частотой дискретизации 48 или 96 кГц. Все это упаковывается в пакет DCP, который предполагает использование контейнера MXF с ограничением максимального потока в 250 мегабит в секунду и при необходимости шифруется. Для воспроизведения зашифрованного контента в кинотеатр по электронной почте высылают так называемый «ключ», в котором содержится информация: номер кино сервера и период времени в который этот кинотеатр сможет запустить данный пакет. Цифровой пакет DCP минимально состоит из 5 файлов: файла описания контрольных сумм, файла описания содержимого DCP, MXF-контейнера с изображением, MXF-контейнера со звуком и файла списка воспроизведения всех компонентов фильма.
