Как снимается «Вий 2: Путешествие в Китай», первая копродукция России и Китая: интервью с продюсером Алексеем А. Петрухиным. ВИДЕО
23.05.2015 00:34
ИСТОРИИ КОТОРЫЕ ПРИШЛИ.
Продюсер фильма «Вий 2: Путешествие в Китай» Алексей А. Петрухин рассказал нам, как пытался убедить Джеки Чана стать сопродюсером проекта, какие изменения пришлось внести в сценарий из-за китайской цензуры и что приводит его китайских коллег в шоковое состояние.
О фильме
Наш проект рассмотрела China Film Group , правительство Китая утверждает инвестиционный договор, заранее принимает решения о количестве и качестве росписи в прокате, а сценарий проходит цензуру в специальном госоргане Китая.
Идея исходила, конечно, от нас. Мы заразили ею Министерство культуры и Фонд кино, а потом и китайских продюсеров, провели двустороннюю встречу в рамках Российско-китайского культурного форума по кинематографии. Личная поддержка Министра культуры дала нам некий карт-бланш, импульс, а китайская сторона не заставила себя ждать. Наша настойчивость и постоянное общение с китайскими партнерами привели к промежуточному успеху — мы в производстве.
[video]http://www.youtube.com/watch?v=wEMPTsii3DM[/video]
Каким образом происходило общение с китайской стороной?
Почему-то, по мнению большинства, чтобы выйти на какого-то известного человека или известную компанию, надо найти знакомого, но опыт показывает, что через друзей и знакомых все получается гораздо труднее и дороже. Как правило, если есть рабочая идея (то есть интересная, очевидно выгодная или полезная), то ее примут и так. Главное — постучаться. В дверь не пустили — полезли в окно.
Сначала мы разговаривали с секретарем, причем отношение к нам было из разряда «Ну отстаньте». В итоге мы влюбили секретаря в это кино: она сделала большие глаза, полетела к своему боссу и все рассказала. Тот тоже согласился послушать. Потом информация пошла выше. Через две недели прошла еще одна встреча. И вот так, шаг за шагом, нам удалось выйти на руководство ведущих компаний Китая.
Полгода ушло только на то, чтобы достучаться до Джеки Чана. Мы начали сначала с его помощников и пиарщиков, потом стали общаться с более важными людьми, вроде менеджеров, затем нас выслушал управляющий его кинотеатрами — и так далее, пока мы, наконец, не попали к его генеральному менеджеру — «старшей сестре». («Сестра» — не в смысле родственник, а член команды. У них так же, как и у нас, съемочная группа и команда — это семья. У Джеки Чана эта семья существует уже 40 лет.) Все они друг за другом загорались нашей идеей.
Приходилось каждый раз рассказывать о фильме заново. Для этого тоже требуется терпение: иногда прямо-таки опускались руки, но мы не сдавались.
Российским компаниям можно рассчитывать на подобную копродукцию, если идея интересна не только внутри нашей страны. «Путешествие в Китай» цепляет китайцев не только названием, но и тем, что фильм снят на стыке двух культур. Китайцы будут смотреть, как мы покажем их, и в то же время — на наши собственные легенды, вроде историй о Петре I или о мертвом казаке. Получается взаимно интересный проект.
У нас в планах уже есть и третья часть. Сейчас обсуждаем его с индийскими партнерами. Но это другая история.
С чем были связаны изменения в проекте, продиктованные китайской цензурой?
Изменения были связаны с особенностями национальной культуры, которых мы, в силу очевидных причин, не знаем. Например, нам дракон кажется неким мифологическим персонажем, а для них это существо, которому они поклоняются, поэтому дракон должен быть упомянут только в определенном правильном контексте.
Но нас это только вдохновило. Все правки, которые мы внесли, только улучшили сценарий. После подключился Джеки Чан и его команда, и мы начали обсуждать, каким образом нужно изменить ту или иную сцену. Лучший результат рождается в споре. К фильму имеют отношение все 78 членов команды, которые сейчас находятся в студии RFG. Даже если интересное предложение выдвинет человек, задача которого заключается в том, чтобы убирать тросы на CG, его услышат и, возможно его идея не пройдет, но на это появится идея еще лучше. То есть любое участие побуждает к действиям и новым мыслям. Это неотъемлемая часть командной работы, а кино делает именно команда.
Каким образом будут распределяться обязанности между российскими и китайскими партнерами?
Съемки будут распределены примерно пополам. Часть китайской истории мы снимали несколько недель в Москве. Сцену с прибытием в Китай на кораблях мы снимем в Чехии, но китайский вдохновляющий пейзаж и «аватаровские» скалы ничем не заменишь.
В начале производства была некоторая ревность — «нет, это мы сами, эта часть на нас». Согласование у них проходит очень долго. У нас подход другой: все может умереть, пока идет утверждение. Творческая группа во главе с режиссером Олегом Степченко работает на одном дыхании — мариновать материал и долго раздумывать нельзя, азарт теряется, поэтому часто идем на риск. Потом показываем китайцам — их впечатляет. Мы едем в Китай, находим людей, берем лучших специалистов, приходим в China Film Group, ведущую государственную кинокомпанию, и спрашиваем: «Как вы смотрите на то, что мы возьмем вот этого художника-постановщика, вот этого постановщика боевых сцен, который работает с Джеки Чаном?». Нас спрашивают: «А вы с ним сможете договориться?». Мы отвечаем: «Уже!
Они съездили в Москву и отработали первый блок». Китайцев это приводит в шоковое состояние.
В конце концов, нам сказали: «Давайте так: нам нравится ваш подход, вы делайте все сами, а мы вам предоставляем ресурсы, специалистов и финансирование». Наши китайские партнеры посмотрели первый «Вий», им понравилась графика, и они также доверили нам пост-продакшн, попросив только подтянуть китайские цеха для обмена опытом.
В Чехии прямо сейчас строятся корабли. Те корабли, которые мы построили раньше в Тунисе, захватили и сожгли повстанцы, в результате мы чуть-чуть сбились с графика. Сначала думали, что потеряли месяц, но на самом деле — только пару недель. Вместо 3 мая начинаем снимать 17-го, в тех же павильонах, где делали водные сцены «Людей Икс».
Олег Степченко сейчас согласовывает съемки в Пекине, Слава Чернявский в Праге, Ирина Семеновская в Лондоне, Даша Чурина в Америке, Егор Пузанов с Максимом Черняевым в Мюнхене, а мы с Сергеем Михайловичем Сельяновым здесь в Москве. В Китае тоже достраивают декорации и дворцы. И так по кругу: Пекин, Прага, Москва, Лондон, Мюнхен. Сказать, кто главный на той или иной территории, невозможно. Это реалии современного кинопроизводства, и они мне лично очень нравятся.
Как организовано общение на съемочной площадке?
Когда мы общались с Джеки Чаном и его командой, мы пользовались всеми языками — английским, китайским, русским. В какой-то момент фразы на китайском языке становятся понятны, ты на них можешь даже отвечать, а люди со стороны спрашивают: «Как вы вообще разговариваете?».
А в целом, конечно, без переводчиков не обойтись. У нас на площадке рации настроены на четыре канала: русский, английский, немецкий и китайский, а сейчас в Чехии добавился чешский — всего пять каналов на разных языках. И ничего, справляемся.
Насколько сильно отличается работа у нас и за рубежом?
В Чехии индустрия безумно развита, там возможно реализовать любую творческую идею. Многие голливудские фильмы снимаются именно в Чехии. Поэтому работа в Праге нас в какой-то степени избаловала. Но часть производства все равно остается в России, тем более нас поддерживает Фонд кино.
Мы уже вырастили не один десяток специалистов, и эти специалисты развиваются и в перерывах между работой с нами расходятся по другим проектам, что в целом помогает индустрии.
Конечно, нас коснулось повышение курса валют. Мы думали, что оно приведет к значительному увеличению бюджета, но по итогам оказалось, что нет, справиться и сохранить рентабельность можно. Мы провели московский блок, который стоил, примерно столько же, как если бы мы снимали по новому курсу в Чехии. Если бы курс остался старый, то в России нам съемки обошлись бы гораздо дороже, такая вот арифметика.
В нашей индустрии пока, к сожалению, есть проблемы с реквизитом. Толком нет даже такой профессии — художник по реквизиту. Но нам опять повезло: специалисты, работавшие с нами, исколесили все рынки, деревни, барахолки, изучили частные коллекции, ради того, чтобы найти идеально подходящий нам реквизит. Как простой пример — бочки XVIII века. Где их в России взять? Нашли две бочки, а остальные нужно сколотить, что почти нереально или дорого: никто этим заниматься не будет. В итоге, стоят эти две бочки, а мы гоняем их из кадра в кадр, чтобы создать ощущение количества.
Сейчас мы строим декорации в Чехии, нам нужно сделать порт. Мы приехали с мыслью, что бочки — это проблема. Режиссер говорит: «Хорошо бы вот здесь бочки сделать, мы их потом переставим сюда». А чешский художник по реквизиту удивился и предложил доставить нам сразу 100-150 бочек. У них все это было, по достаточно низкой цене. Все для индустрии.
Мы прошли через множество трудностей, но в следующий раз те люди, которые с нами работали, будут опытнее. Взять хотя бы наших каскадеров. Китайцы удивились их подходу, профессионализму и мастерству. Мы их удивили своей безбашенностью и абсолютной смелостью, поэтому и получился такой красивый бой китайцев с нашими разбойниками. И они в восторге, и наши каскадеры много чему научились и много чего дали китайской команде. В том числе, и особую актерскую технику.
Думаю, что такие проекты, как «Путешествие в Китай», полезны для российской киноиндустрии в целом. «Коловрат», «Ледокол», «Викинги», «Экипаж», «Феникс»: Фонду кино нужно финансировать как раз подобные проекты, имеющие потенциал выйти за пределы России, ведь это тоже позиционирование нашей страны на мировой арене, как надежного и профессионального бизнес-партнера. Небольшие, недорогие, но важные фильмы — это вопрос Минкульта. Они должны поддерживать дебюты, жанровое кино, социальное кино.
Взять миллиард рублей и раздать на 20 проектов — с моей точки зрения, это неправильно. В результате не будет кино. Все будет на уровне «лишь бы доделать». Лучше взять миллиард, отдать пяти проектам и серьезно их поддержать.
Сколько людей работает над проектом?
Сейчас у нас идет подготовка в Чехии и в Китае, а в Москве — пост-продакшн того, что мы уже сняли. Членов команды сейчас поменьше: 78 человек, которые постоянно работают на студии RFG, в Чехии — небольшая команда, состоящая из 12 департаментов, а в Китае пока — художник, реквизитор, второй режиссер с двумя ассистентам: 16-17 человек, руководителей департаментов, которые сейчас занимаются всем. На съемочном блоке у нас в команде было 120 человек. В массовых сценах — 211 актеров. Конечно, хотелось бы, чтобы лучшие специалисты работали с нами постоянно, но приходится экономить и периодически расставаться.
В чешских съемках будут задействованы 33 российских актера: они сами говорят, что им очень полезно для повышения профессионального уровня работать с международными специалистами и актерами, это дисциплинирует и позволяет добиваться высоких результатов. Также участвуют актеры и из Америки и Китая — будет интернациональная команда. Каскадеры будут уже чешские.
Был ли у вас план действий на случай, если вас не поддержит Фонд кино?
Кино мы бы сделали в любом случае. Но ведь всегда хочется сделать лучше, для чего нужно чуть больше времени и чуть больше денег. Меня спрашивали — а зачем, деньги же у Вас есть? Есть, но всегда хочется сделать лучше и качественнее.
Когда говорят, что у нас слишком очевидная графика, это же не значит, что мы сами не видим этого. Это значит, что нам чего-то не хватило, какое-то место мы посчитали неважным, а деньги решили потратить на другие кадры.
Есть же экономика. Когда у тебя бюджет в 100 миллионов, ты можешь сделать потрясающее кино, но встанет вопрос, как его отбивать: в Америку российское кино не пустят, надо ориентироваться на внутренний прокат и продажи. А если кино становится международным, то можно пойти на риск. То есть мы можем позволить себе увеличить бюджет «Путешествия в Китай» с учетом актеров до 48 миллионов долларов, потому что понимаем: есть китайский прокат, есть гарантированный мировой прокат. Сейчас мы в стадии заключения договора с США, за год до релиза уже можно назначить дату широкого американского релиза.
В таком случае, логично говорить об увеличении бюджета, ведь мы делаем это не ради сборов, а ради более эффектных кадров и сложных съемок. Дракон может быть в кадре две секунды, но его также можно посмаковать, как в «Хоббитах», и снять битву с ним. Это будет стоить дороже, но мы уже можем это сделать, и в этом есть смысл.
Когда вы смотрите первый фильм, то чувствуется, что он очень по-русски чуть-чуть не доделан, чуть-чуть не досказан, но это же все связано с соблюдением экономики, чтобы расходы не превысили доход. Можно было бы потратить на «Вий» гораздо больше денег и сделать его просто бомбой, но как бы он потом отбивался в прокате? Это вопросы маркетинга, которые решаются на стадии утверждения проекта. Но при этом не забывать, что главное для нас — зритель.
Поддержка Фонда кино дает немного дыхания: мы обновили студию, поставили оборудование, которое первыми привезли в Россию, позволяем себе экспериментировать совместно со специалистами немецкой компании Stereotec — гуру 3D, и ARRI. Этот эксперимент позволил нам сэкономить полгода съемочного времени и пару миллионов евро.
Эксперимент заключался в 3D. Его можно снять на площадке разными способами, а потом уходить на долгий пост-продакшн, но есть некая технология, которую Флориан Майер из Stereotec добавил в свои риги, совместил это с ARRI, которые доработали свои камеры ALEXA. В результате мы на площадке получали другую картинку, другой DI, и, когда приходим в монтажную, сразу работаем в правильном 3D. Цветокоррекция уже делается по-другому, на другом оборудовании: не обязательно летать в Мюнхен.
Получается, Россия финансировала немцев, чтобы усовершенствовать 3D-технологии, так что у нас есть значительные скидки для работы.
Планируется ли международная версия, как в случае с первым «Вием»?
Нет, на этот раз мы планируем учесть все прошлые нюансы. В далеком 2007 году наша история складывалась как трилогия. У нас был «Вий», «Вий: от Трансильвании до Московии» и «Путешествие в Китай». Мы сняли «Вий», который хотели выпустить в 2009 году, но к тому времени мы уже выросли и поняли, что выпускать чистый ремейк картины 1967 года незачем. Было принято решение сразу снимать вторую часть. В результате мы получили две двухчасовых картины, которые потом в течение года монтировали в один фильм.
[video]http://www.youtube.com/watch?v=kb5kUPGIGzI[/video]
Но, например, китайская цензура не пустила нас в прокат по религиозным соображением. Мы кино перемонтировали, переозвучили, постаравшись, тем не менее, сохранить русскую культуру. Какие-то вещи пришлось убрать, а какие-то — доделать и дополнить. Сейчас проходим цензуру во второй раз, и, вроде бы, должно получиться. Пришлось переделать фильм и для Америки — там «Вий» длится 109 минут, но в них добавлено минут 15 нового материала: первая ночь с лилиями, два раза появляется Вий, чуть-чуть изменен смысл. В прокат в Америке выходит 22 мая, 1 июня выходит в Великобритании и далее Европа.
Каждую версию при этом делать дорого. На эти деньги можно было бы снять отдельное российское небольшое кино. Сейчас с сиквелом мы стараемся учесть все — Китай, Россию, Америку и Европу. Фильм должен быть единым целым, а не порезан цензурой, не должен никого обидеть, а, наоборот, всех объединять.
Кино должно нести свет зрителю.
О фильме
Наш проект рассмотрела China Film Group , правительство Китая утверждает инвестиционный договор, заранее принимает решения о количестве и качестве росписи в прокате, а сценарий проходит цензуру в специальном госоргане Китая.
Идея исходила, конечно, от нас. Мы заразили ею Министерство культуры и Фонд кино, а потом и китайских продюсеров, провели двустороннюю встречу в рамках Российско-китайского культурного форума по кинематографии. Личная поддержка Министра культуры дала нам некий карт-бланш, импульс, а китайская сторона не заставила себя ждать. Наша настойчивость и постоянное общение с китайскими партнерами привели к промежуточному успеху — мы в производстве.
[video]http://www.youtube.com/watch?v=wEMPTsii3DM[/video]
Каким образом происходило общение с китайской стороной?
Почему-то, по мнению большинства, чтобы выйти на какого-то известного человека или известную компанию, надо найти знакомого, но опыт показывает, что через друзей и знакомых все получается гораздо труднее и дороже. Как правило, если есть рабочая идея (то есть интересная, очевидно выгодная или полезная), то ее примут и так. Главное — постучаться. В дверь не пустили — полезли в окно.
Сначала мы разговаривали с секретарем, причем отношение к нам было из разряда «Ну отстаньте». В итоге мы влюбили секретаря в это кино: она сделала большие глаза, полетела к своему боссу и все рассказала. Тот тоже согласился послушать. Потом информация пошла выше. Через две недели прошла еще одна встреча. И вот так, шаг за шагом, нам удалось выйти на руководство ведущих компаний Китая.
Полгода ушло только на то, чтобы достучаться до Джеки Чана. Мы начали сначала с его помощников и пиарщиков, потом стали общаться с более важными людьми, вроде менеджеров, затем нас выслушал управляющий его кинотеатрами — и так далее, пока мы, наконец, не попали к его генеральному менеджеру — «старшей сестре». («Сестра» — не в смысле родственник, а член команды. У них так же, как и у нас, съемочная группа и команда — это семья. У Джеки Чана эта семья существует уже 40 лет.) Все они друг за другом загорались нашей идеей.
Приходилось каждый раз рассказывать о фильме заново. Для этого тоже требуется терпение: иногда прямо-таки опускались руки, но мы не сдавались.
Российским компаниям можно рассчитывать на подобную копродукцию, если идея интересна не только внутри нашей страны. «Путешествие в Китай» цепляет китайцев не только названием, но и тем, что фильм снят на стыке двух культур. Китайцы будут смотреть, как мы покажем их, и в то же время — на наши собственные легенды, вроде историй о Петре I или о мертвом казаке. Получается взаимно интересный проект.
У нас в планах уже есть и третья часть. Сейчас обсуждаем его с индийскими партнерами. Но это другая история.
С чем были связаны изменения в проекте, продиктованные китайской цензурой?
Изменения были связаны с особенностями национальной культуры, которых мы, в силу очевидных причин, не знаем. Например, нам дракон кажется неким мифологическим персонажем, а для них это существо, которому они поклоняются, поэтому дракон должен быть упомянут только в определенном правильном контексте.
Но нас это только вдохновило. Все правки, которые мы внесли, только улучшили сценарий. После подключился Джеки Чан и его команда, и мы начали обсуждать, каким образом нужно изменить ту или иную сцену. Лучший результат рождается в споре. К фильму имеют отношение все 78 членов команды, которые сейчас находятся в студии RFG. Даже если интересное предложение выдвинет человек, задача которого заключается в том, чтобы убирать тросы на CG, его услышат и, возможно его идея не пройдет, но на это появится идея еще лучше. То есть любое участие побуждает к действиям и новым мыслям. Это неотъемлемая часть командной работы, а кино делает именно команда.
Каким образом будут распределяться обязанности между российскими и китайскими партнерами?
Съемки будут распределены примерно пополам. Часть китайской истории мы снимали несколько недель в Москве. Сцену с прибытием в Китай на кораблях мы снимем в Чехии, но китайский вдохновляющий пейзаж и «аватаровские» скалы ничем не заменишь.
В начале производства была некоторая ревность — «нет, это мы сами, эта часть на нас». Согласование у них проходит очень долго. У нас подход другой: все может умереть, пока идет утверждение. Творческая группа во главе с режиссером Олегом Степченко работает на одном дыхании — мариновать материал и долго раздумывать нельзя, азарт теряется, поэтому часто идем на риск. Потом показываем китайцам — их впечатляет. Мы едем в Китай, находим людей, берем лучших специалистов, приходим в China Film Group, ведущую государственную кинокомпанию, и спрашиваем: «Как вы смотрите на то, что мы возьмем вот этого художника-постановщика, вот этого постановщика боевых сцен, который работает с Джеки Чаном?». Нас спрашивают: «А вы с ним сможете договориться?». Мы отвечаем: «Уже!
Они съездили в Москву и отработали первый блок». Китайцев это приводит в шоковое состояние.
В конце концов, нам сказали: «Давайте так: нам нравится ваш подход, вы делайте все сами, а мы вам предоставляем ресурсы, специалистов и финансирование». Наши китайские партнеры посмотрели первый «Вий», им понравилась графика, и они также доверили нам пост-продакшн, попросив только подтянуть китайские цеха для обмена опытом.
В Чехии прямо сейчас строятся корабли. Те корабли, которые мы построили раньше в Тунисе, захватили и сожгли повстанцы, в результате мы чуть-чуть сбились с графика. Сначала думали, что потеряли месяц, но на самом деле — только пару недель. Вместо 3 мая начинаем снимать 17-го, в тех же павильонах, где делали водные сцены «Людей Икс».
Олег Степченко сейчас согласовывает съемки в Пекине, Слава Чернявский в Праге, Ирина Семеновская в Лондоне, Даша Чурина в Америке, Егор Пузанов с Максимом Черняевым в Мюнхене, а мы с Сергеем Михайловичем Сельяновым здесь в Москве. В Китае тоже достраивают декорации и дворцы. И так по кругу: Пекин, Прага, Москва, Лондон, Мюнхен. Сказать, кто главный на той или иной территории, невозможно. Это реалии современного кинопроизводства, и они мне лично очень нравятся.
Как организовано общение на съемочной площадке?
Когда мы общались с Джеки Чаном и его командой, мы пользовались всеми языками — английским, китайским, русским. В какой-то момент фразы на китайском языке становятся понятны, ты на них можешь даже отвечать, а люди со стороны спрашивают: «Как вы вообще разговариваете?».
А в целом, конечно, без переводчиков не обойтись. У нас на площадке рации настроены на четыре канала: русский, английский, немецкий и китайский, а сейчас в Чехии добавился чешский — всего пять каналов на разных языках. И ничего, справляемся.
Насколько сильно отличается работа у нас и за рубежом?
В Чехии индустрия безумно развита, там возможно реализовать любую творческую идею. Многие голливудские фильмы снимаются именно в Чехии. Поэтому работа в Праге нас в какой-то степени избаловала. Но часть производства все равно остается в России, тем более нас поддерживает Фонд кино.
Мы уже вырастили не один десяток специалистов, и эти специалисты развиваются и в перерывах между работой с нами расходятся по другим проектам, что в целом помогает индустрии.
Конечно, нас коснулось повышение курса валют. Мы думали, что оно приведет к значительному увеличению бюджета, но по итогам оказалось, что нет, справиться и сохранить рентабельность можно. Мы провели московский блок, который стоил, примерно столько же, как если бы мы снимали по новому курсу в Чехии. Если бы курс остался старый, то в России нам съемки обошлись бы гораздо дороже, такая вот арифметика.
В нашей индустрии пока, к сожалению, есть проблемы с реквизитом. Толком нет даже такой профессии — художник по реквизиту. Но нам опять повезло: специалисты, работавшие с нами, исколесили все рынки, деревни, барахолки, изучили частные коллекции, ради того, чтобы найти идеально подходящий нам реквизит. Как простой пример — бочки XVIII века. Где их в России взять? Нашли две бочки, а остальные нужно сколотить, что почти нереально или дорого: никто этим заниматься не будет. В итоге, стоят эти две бочки, а мы гоняем их из кадра в кадр, чтобы создать ощущение количества.
Сейчас мы строим декорации в Чехии, нам нужно сделать порт. Мы приехали с мыслью, что бочки — это проблема. Режиссер говорит: «Хорошо бы вот здесь бочки сделать, мы их потом переставим сюда». А чешский художник по реквизиту удивился и предложил доставить нам сразу 100-150 бочек. У них все это было, по достаточно низкой цене. Все для индустрии.
Мы прошли через множество трудностей, но в следующий раз те люди, которые с нами работали, будут опытнее. Взять хотя бы наших каскадеров. Китайцы удивились их подходу, профессионализму и мастерству. Мы их удивили своей безбашенностью и абсолютной смелостью, поэтому и получился такой красивый бой китайцев с нашими разбойниками. И они в восторге, и наши каскадеры много чему научились и много чего дали китайской команде. В том числе, и особую актерскую технику.
Думаю, что такие проекты, как «Путешествие в Китай», полезны для российской киноиндустрии в целом. «Коловрат», «Ледокол», «Викинги», «Экипаж», «Феникс»: Фонду кино нужно финансировать как раз подобные проекты, имеющие потенциал выйти за пределы России, ведь это тоже позиционирование нашей страны на мировой арене, как надежного и профессионального бизнес-партнера. Небольшие, недорогие, но важные фильмы — это вопрос Минкульта. Они должны поддерживать дебюты, жанровое кино, социальное кино.
Взять миллиард рублей и раздать на 20 проектов — с моей точки зрения, это неправильно. В результате не будет кино. Все будет на уровне «лишь бы доделать». Лучше взять миллиард, отдать пяти проектам и серьезно их поддержать.
Сколько людей работает над проектом?
Сейчас у нас идет подготовка в Чехии и в Китае, а в Москве — пост-продакшн того, что мы уже сняли. Членов команды сейчас поменьше: 78 человек, которые постоянно работают на студии RFG, в Чехии — небольшая команда, состоящая из 12 департаментов, а в Китае пока — художник, реквизитор, второй режиссер с двумя ассистентам: 16-17 человек, руководителей департаментов, которые сейчас занимаются всем. На съемочном блоке у нас в команде было 120 человек. В массовых сценах — 211 актеров. Конечно, хотелось бы, чтобы лучшие специалисты работали с нами постоянно, но приходится экономить и периодически расставаться.
В чешских съемках будут задействованы 33 российских актера: они сами говорят, что им очень полезно для повышения профессионального уровня работать с международными специалистами и актерами, это дисциплинирует и позволяет добиваться высоких результатов. Также участвуют актеры и из Америки и Китая — будет интернациональная команда. Каскадеры будут уже чешские.
Был ли у вас план действий на случай, если вас не поддержит Фонд кино?
Кино мы бы сделали в любом случае. Но ведь всегда хочется сделать лучше, для чего нужно чуть больше времени и чуть больше денег. Меня спрашивали — а зачем, деньги же у Вас есть? Есть, но всегда хочется сделать лучше и качественнее.
Когда говорят, что у нас слишком очевидная графика, это же не значит, что мы сами не видим этого. Это значит, что нам чего-то не хватило, какое-то место мы посчитали неважным, а деньги решили потратить на другие кадры.
Есть же экономика. Когда у тебя бюджет в 100 миллионов, ты можешь сделать потрясающее кино, но встанет вопрос, как его отбивать: в Америку российское кино не пустят, надо ориентироваться на внутренний прокат и продажи. А если кино становится международным, то можно пойти на риск. То есть мы можем позволить себе увеличить бюджет «Путешествия в Китай» с учетом актеров до 48 миллионов долларов, потому что понимаем: есть китайский прокат, есть гарантированный мировой прокат. Сейчас мы в стадии заключения договора с США, за год до релиза уже можно назначить дату широкого американского релиза.
В таком случае, логично говорить об увеличении бюджета, ведь мы делаем это не ради сборов, а ради более эффектных кадров и сложных съемок. Дракон может быть в кадре две секунды, но его также можно посмаковать, как в «Хоббитах», и снять битву с ним. Это будет стоить дороже, но мы уже можем это сделать, и в этом есть смысл.
Когда вы смотрите первый фильм, то чувствуется, что он очень по-русски чуть-чуть не доделан, чуть-чуть не досказан, но это же все связано с соблюдением экономики, чтобы расходы не превысили доход. Можно было бы потратить на «Вий» гораздо больше денег и сделать его просто бомбой, но как бы он потом отбивался в прокате? Это вопросы маркетинга, которые решаются на стадии утверждения проекта. Но при этом не забывать, что главное для нас — зритель.
Поддержка Фонда кино дает немного дыхания: мы обновили студию, поставили оборудование, которое первыми привезли в Россию, позволяем себе экспериментировать совместно со специалистами немецкой компании Stereotec — гуру 3D, и ARRI. Этот эксперимент позволил нам сэкономить полгода съемочного времени и пару миллионов евро.
Эксперимент заключался в 3D. Его можно снять на площадке разными способами, а потом уходить на долгий пост-продакшн, но есть некая технология, которую Флориан Майер из Stereotec добавил в свои риги, совместил это с ARRI, которые доработали свои камеры ALEXA. В результате мы на площадке получали другую картинку, другой DI, и, когда приходим в монтажную, сразу работаем в правильном 3D. Цветокоррекция уже делается по-другому, на другом оборудовании: не обязательно летать в Мюнхен.
Получается, Россия финансировала немцев, чтобы усовершенствовать 3D-технологии, так что у нас есть значительные скидки для работы.
Планируется ли международная версия, как в случае с первым «Вием»?
Нет, на этот раз мы планируем учесть все прошлые нюансы. В далеком 2007 году наша история складывалась как трилогия. У нас был «Вий», «Вий: от Трансильвании до Московии» и «Путешествие в Китай». Мы сняли «Вий», который хотели выпустить в 2009 году, но к тому времени мы уже выросли и поняли, что выпускать чистый ремейк картины 1967 года незачем. Было принято решение сразу снимать вторую часть. В результате мы получили две двухчасовых картины, которые потом в течение года монтировали в один фильм.
[video]http://www.youtube.com/watch?v=kb5kUPGIGzI[/video]
Но, например, китайская цензура не пустила нас в прокат по религиозным соображением. Мы кино перемонтировали, переозвучили, постаравшись, тем не менее, сохранить русскую культуру. Какие-то вещи пришлось убрать, а какие-то — доделать и дополнить. Сейчас проходим цензуру во второй раз, и, вроде бы, должно получиться. Пришлось переделать фильм и для Америки — там «Вий» длится 109 минут, но в них добавлено минут 15 нового материала: первая ночь с лилиями, два раза появляется Вий, чуть-чуть изменен смысл. В прокат в Америке выходит 22 мая, 1 июня выходит в Великобритании и далее Европа.
Каждую версию при этом делать дорого. На эти деньги можно было бы снять отдельное российское небольшое кино. Сейчас с сиквелом мы стараемся учесть все — Китай, Россию, Америку и Европу. Фильм должен быть единым целым, а не порезан цензурой, не должен никого обидеть, а, наоборот, всех объединять.
Кино должно нести свет зрителю.
