«"/
Личный кабинет
Личный кабинет
Ваш логин
Пароль
Забыли пароль?
Войти через аккаунт в соц. сетях
Вы можете завести учетную запись на проекте с помощью вашего аккаунта в социальной сети нажав на иконку ниже.
Войти как пользователь:
Войти как пользователь
Вы можете войти на сайт, если вы зарегистрированы на одном из этих сервисов:
Регистрационная информация
Логин (мин. 3 символа)*
Email*
Является логином при входе на сайт
Пароль*
Не менее 6 символов
Подтверждение пароля*
Личная информация
Фамилия*
Имя*
Отчество*
Номер телефона*
Для смс с кодом подтверждения регистрации.
Указывать в формате +79991112233

*Поля, обязательные для заполнения.

EN ES CH
Сдавай всё для нужд кино! 
Квартиры, Дома и офисы - в почасовую аренду
без покидания территории! 

История кино

















Часть 2




5.         Расплата.



Георгий Осипов, первым отметивший примечательное сходство кадров из фильмов «Восхождение Люцифера» (с эфиопской принцессой Мириам Сабах Жибрил, начинавшей свою карьеру на подиумах Сен-Лорана, в роли богини Исиды) и «Расплата» (с “американской принцессой” Викторией Федоровой в образе царицы Нефертити), так его прокомментировал: «Дело в том, что Федор Филиппов снимал сцену египетского сновидения практически в то же время и в том же месте, что и Энгер своего “Люцифера”».



Филиппов - в отличие от телемита Кеннета Энгера, намеревавшегося снять фильм о наступлении эона Гора именно в тех местах, где была обретена «Книга Закона», - отправился на экспедиционную натуру в Египет по чистой случайности. Геолог Алексей Платов, герой легшей в основу сценария «Расплаты» драмы видного функционера Союза писателей Анатолия Софронова «Сын», опубликованной в июльском номере журнала «Октябрь» за 1965 год, должен был ехать в командировку на поиски нефти в дружественную Кению. Но уже в 1966 году президент Джомо Кениата, бывший слушатель Коммунистического университета трудящихся Востока имени И. В. Сталина, обвинил СССР в финансировании коммунистического заговора, и геолог Платов превратился под пером сценариста Софронова в инженера-гидротехника, помогающего дружественной Объединенной Арабской Республике возводить Асуанскую плотину. 

В это же время Энгер, фильмы которого политический обозреватель газеты «Правда» Юрий Жуков в своих «Письмах с фронта идеологической борьбы» характеризовал как «оригинальные и вместе с тем простые, впечатляющие и в то же время доступные каждому», поселился в «Русском посольстве» вблизи Хейт-Эшбери, чтобы быть в эпицентре вибраций новой эры, глашатаем которой он себя считал. Маститый киновед Ромил Соболев, считавший своим долгом сообщать пытливым советским читателям о каждом шаге «одного из старейших мастеров подполья», телеграфировал с места событий: «В 1966 году Энгер хотел продолжить начатый в «Скорпионе восставшем» рассказ о захвате мира Дьяволом и начал снимать фильм «Люцифер восставший», где, судя по прессе, мысль об «естественности» бесчеловечности должна быть выражена с еще большей откровенностью. Однако парень, которого он снимал в роли Люцифера, сбежал от него к хиппи, не выдержав всей этой чертовщины, а снятую уже пленку кто-то украл. Разочарованный Энгер, к счастью, отказался от своего плана».



Мосфильмовец Филиппов, в отличие от «мэтра подполья», продолжал работу в соответствии с утвержденным студией планом-графиком: большая часть материала была отснята осенью 1969 года (для модницы Федоровой это была возможность в последний раз “выгулять” свой гардероб “из поздних шестидесятых” в стиле Карнаби-стрит), а в феврале 1970-го участники съемочной группы отправились осваивать валютную часть сметы в Египет. Всесоюзную премьеру «Расплаты» - 25 января 1971 года - кинематографическое начальство приурочило к дате торжественного открытия и ввода в эксплуатацию Асуанского гидроэнергетического комплекса. В марте 1971 года Энгер все же смог выбить грант британской Национальной корпорации финансирования кино на продолжение съемок «Люцифера», и уже в июле он покадрово переснимал египетские эпизоды «Расплаты» под палящим солнцем Гизы, Карнака и Луксора...



В кинематографическом ритуале Энгера богиня Исида в материнской ипостаси Хатхор (в короне с рогами и солнечным диском) призывает бога-отца Осириса (видный представитель лондонской богемы Дональд Кэммелл, сценарист и со-режиссер культового фильма «Перформанс», вышедшего на экраны практически одновременно с «Расплатой»), чтобы дать рождение вечно сияющему и вечно живому Гору-Люциферу, правителю нового Эона. Теперь, с наступлением эры Водолея, все пойдет хорошо, - обещает Энгер, - Гор-Люцифер простирается над нами бесконечной вселенной и льет на нас благодать. Ни утробный зов матери-земли (эон Исиды), ни гнев карающего смертью бога-отца (эон Осириса) больше не властны над нами и нашей бесконечной жизнью.

В “египетском сновидении”, открывающем «Расплату», богиня Исида является Алексею Платову (популярный Олег Янковский) в самом известном из своих воплощений в низовой советской культуре. Царица Нефертити заменила Исиду - олицетворение трона и власти фараона - в официальной иконографии Нового царства в ходе религиозных реформ иконокласта Эхнатона. «Как тебе понравилась Нефертити?» - спрашивает героиня сна Катя Фалина, невеста Платова. «Я хотел протянуть тебе руку, но боялся, что ты исчезнешь», - растерянно бормочет Алексей, вырвавшийся из «арабского кошмара» и оказавшийся на онейрическом пороге истинной реальности. Но чтобы познать истину, недостаточно пробудиться ото сна, нужно еще и проснуться от пробуждения, - говорится в «Книге лжей». Пробужденный искатель Платов начинает с маленькой лжи - он обманывает больную мать и устремляется со своей «темной невестой» - Исидой в инициатическое «свадебное путешествие». 



«Вы поймите, у нее отец погиб под Сталинградом! Нам хотелось бы расписаться именно здесь», - показывая на Катю, орет Платов в лицо заведующей отделом ЗАГС Волгограда. Имя «Исида» означает «трон» или «пристанище», что связывает ее и с восседающей на троне Гекатой, и с тантрической Шакти. Вот почему Путь Левой Руки приводит Алешу с берегов Нила на берег Волги, где в 1967 году открылся крупнейший храмовый комплекс богини Кали-Ма, известный как «Мамаев курган». Здесь, среди окаменевших гекатомб, принесенных к трону Гекаты, освещенному факелами загробного мира, Алексей окончательно разрушит связь с семейным эгрегором, пожертвовав своей матерью (она умрет в Москве прямо в момент бракосочетания) и отказавшись от внезапно обретенного отца, во время войны бросившего вызов наведенной воле-к-смерти (вмененному «патриотизму») и избежавшего участи очередного черепа в гирлянде, украшающей чресла кровожадной богини Кали.



Темный маг Платов использовал инициатическую сексуальность, воплощенную в Кали, для освобождения от социально обусловленных идентификаций и предопределенности человеческого бытия. Открыв в себе око Люцифера, Алексей (воз)родился со свободной волей как свое собственное дитя и свой собственный создатель. Если для Энгера наступление нового эона было календарной датой, конкретным событием в линейном времени, обещающим освобождение для всех, то для визионера Филиппова эон, эра, эпоха - это вневременной психический феномен, что делает пробуждение в Кали-юге индивидуальным выбором воина Пути Левой Руки.

6.         Два дня чудес.



Картина студии Горького «Два дня чудес», вышедшая на экраны 24 апреля 1972 года, стала шестой по счету киноадаптацией дебютной повести английского писателя Ф. Энсти «Vice Versa, или Урок отцам». Писатель Юрий Сотник, беззастенчиво “локализовавший” в своей пьесе 1965 года «Просто ужас» викторианскую историю о поменявшихся телами отце и сыне, в работе над фильмом участия не принимал. Сценарий «по мотивам» написал опытный драматург Александр Хмелик в соавторстве с М. Прядкиным, а съемки были поручены режиссеру Льву Мирскому, утратившему всякий интерес к кинематографу после расставания с творческим партнером Фрунзе Довлатяном, вернувшимся на родной «Арменфильм».

Главным «мотивом» пьесы Сотника, заинтересовавшим Хмелика (и полностью отсутствующим у Ф. Энсти), стали злоключения чародея Мерлина и его незадачливых учениц - феи Фифы и феи Мимозы, вмешавшихся оперативной магией в жизнь семьи Мурашевых. Хмелик, опытный функционер-управленец (прежде чем возглавить киножурнал «Ералаш», он много лет проработал главным редактором творческого объединения «Юность» киностудии «Мосфильм»), не мог не институциализировать магическую деятельность Мерлина: в его сценарии волшебник стал профессором Института добрых волшебств, а феи Фиалка и Ромашка - студентками-практикантками. Так зритель впервые - за 30 лет до популярной кинофраншизы - увидел на большом экране повседневную деятельность школы магии (это первенство фильм Хмелика и Мирского по праву делит с «Девчонкой на помеле», поставленной Ворличеком и Мацоуреком по мотивам книги Гермины (sic!) Франковой и вышедшей на экраны 8 сентября того же 1972 года).

«Для превращения следует начертать соответствующий каббалистический знак», - беспомощно повторяет за профессором (элегантный Михаил Козаков) завалившая экзамен фея Фиалка (очаровательная Елена Мозговая), переминаясь у доски с енохианским алфавитом. Художник-постановщик Ольга Кравченя в своем полнометражном дебюте выстраивает студенческую аудиторию вокруг трехмерной пирамиды, традиционно используемой для астральной работы с енохианскими Элементными Досками, дополняя интерьер геометрическими формами ламенов (от пентаграммы до Vesica Piscis) и магическими квадратами (именно Кравченя с ее интересом к магическим практикам через 13 лет после выхода «Двух дней...» откроет Коле Герасимову Двери восприятия, охраняемые Грибным шаманом из Междуречья, и отправит его в психоделическое путешествие, напомнившее фанатам Алисы Селезневой о ее знаменитой тезке – «Алисе в стране кислоты»).

В очередной раз не справившись с малым ритуалом начертания в воздухе сигнатуры правильной формы, Фиалка умоляет профессора: «Разрешите, мы на производственной практике совершим какое нибудь доброе чудо». «А вы знаете, что такое добро?» - насторожившись, спрашивает экзаменатор и, услышав в ответ сказанное Фиалкой на автомате: «А как же, добро - это добро, бро!», содрогается с фирменной козаковской вельтшмерц-гримасой. Ибо сказано в Дао дэ Цзин: «Когда все узнают, что добро — это добро, тогда и возникает зло».



Для Мага, помещающего себя на место бога, чтобы воздействовать на собственное бытие в соответствии со своей волей, нет объективно существующих добра и зла, - терпеливо объясняет Хмелик, - Для бога все прекрасно и справедливо, люди же, под воздействием эгрегоров и догматов, склонны к простому бинарному мышлению, признавая одно несправедливым, а другое — справедливым. Чтобы сделать эту мысль более понятной, Хмелик вводит в повествование зеркальную Институту Добрых Волшебников и находящуюся в том же ведомственном подчинении структуру - Институт Мелких Пакостей, в котором профессор-экзаменатор (Эраст Гарин, косплеящий особиста-«кадровика» из «Расплаты») веками пытается обучить манипулятивной магии (коммунальному вредительству) двух неумелых колдуний - Альфу Ивановну и Марфу Петровну (яркие Ольга Аросева и Тамара Чернова). Зрителю предлагается мысленно сложить два этих треугольника в гексаграмму, чтобы самостоятельно осознать добро и зло как социальные конструкты, выявить бинерную ловушку и придти к выводу о необходимости ее нейтрализации.

Все “зло”ключения семьи Мурашевых (обмен телами отца и сына, превращение мамы в маленькую девочку) вызваны исключительно действиями “добрых” фей при полном демонстративном бездействии “злых” колдуний. Новые телесные оболочки Мурашевых суть все те же смирительные рубашки для их душ, сделанные из плоти, единой с плотью матери-земли. “Добрые” феи, облекая души Мурашевых в новые материальные скорлупы, удерживают их в этом мире, заставляя воплощаться вновь и не давая обрести целостность через единство с Абсолютом.



«Что мне с ними делать!?» - в отчаянии указывая на бездарно проваливших практику фей, обращается профессор к детям, праздно шатающимся по только что отстроенной Русановке. «Поставьте им троечку, они старались, они научатся», - наперебой галдят маленькие обитатели киевского рив гош, и растроганный научный руководитель, обращаясь к студенткам, подытоживает: «Вот у кого вам надо учиться доброте». Бинер решается через тернер, - поясняет Хмелик, для которого «троечка» была не просто числом полноты, необходимым третьим элементом для нейтрализации противоположностей, но и пропуском в драматургический цех: первый успех принесла ему пьеса о тайном обществе троечников (ТОТР). По Хмелику, именно маленькие дети, которые все еще слишком близки к бездне, из которой появились, которые помнят о том, что значит не быть, способны разрушить социально обусловленное дуалистическое восприятие «добра» и «зла» и - на третий день после «двух дней чудес» - найти выход из онтологического рабства. 

Девственно чистые дети Хоронзона, - верил Хмелик, - откроют изнутри Врата Сторожевых Башен на русановском бульваре Давыдова и запустят процесс ужасного и разрушительного великого высвобождения из плена материи и реинтеграции в Божественное. Драматургу понадобилось 14 лет руководства детским юмористическим киножурналом «Ералаш» (под его началом было снято 72 выпуска; не случайно одним из первых рабочих названий «Ералаша» было «Шемхамфораш»), чтобы окончательно разочароваться в детских «низших плотностях вибрации» и понять смысл Великой Вселенской Работы: общее высвобождение и конец физической вселенной может состояться только после череды индивидуальных высвобождений. Укрывшись от мира - вслед за загадочным каббалистом М. Прядкиным и окончательно впавшим в кинематографическое ничтожество Львом Мирским - Хмелик вел закрытый образ жизни на истринской даче, не общаясь практически ни с кем и посвятив остаток дней исихастским практикам.

7.         Петька в космосе.



Со дня трагической гибели Джона “Джека” Парсонса - разработчика космических ракетных двигателей, выдающегося оккультиста-телемита, главы ложи О.Т.О. «Агапэ» - прошло более 65 лет, прежде чем американские кинематографисты удосужились увековечить память своего легендарного земляка в телевизионном сериале «Странный ангел», изготовленном при энергичном вмешательстве английского режиссера и продюсера Ридли Скотта и вышедшем в эфир в июне 2018 года. Между тем, еще в 20-ую годовщину безвременного ухода Парсонса король евротрэша Георгий Юнгвальд-Хилькевич поставил на Одесской киностудии картину «Петька в космосе» (место в сетке вещания ЦТ для нее нашлось 30 апреля 1973 года), посвященную великому магу, излившему сосуд своей жизни в чашу Бабалон и открывшему человечеству врата в Космос. К этой же скорбной дате единомышленники Юнгвальд-Хилькевича из Международного астрономического союза приурочили решение о присвоении имени Парсонса одному из самых больших кратеров на темной стороне Луны.

Именно на Луну собирался отправиться на самостоятельно сконструированном стратоплане шестиклассник Петя Махрютин, герой пьесы популярного писателя Иосифа Дика, опубликованной в 1960 году и сразу же взятой в репертуар Центрального детского театра. Но с 1969 по 1972 год на поверхность Луны “высадились” 12 американских астро-апостолов, и проигравший лунную медиа-гонку Петька в переписанном Диком специально для фильма сценарии стал готовиться к полету на Марс (в ссылку на Марс отправляется и списанный с Джека Парсонса герой повести известного однофамильца Иосифа Дика «Доктор Будущее», впервые напечатанной в том же 1960 году, что и «Петька в космосе»). Тайная ложа «Клуб юных лунатиков», куда кроме Петьки вошли его ветреная возлюбленная Люська (sic!) Ромашкова и верный сайдкик Мишка, превратилась в фильме в «Клуб юных марсиан», а сам Петька стал проектировать в заброшенном сарае не стратоплан, а водород-кислородный ракетный ускоритель (одна из множества прямых отсылок Дика и Юнгвальд-Хилькевича к научной специализации Парсонса).

Наука в Петькиной истории - как и в судьбе Парсонса - неразрывно связана с сексом и магией. Петька вынужден защищать приоритет своего открытия в столкновении с функционером от науки Генкой - председателем Совета отряда шестого класса, присваивающим разработки “адьютанта”-технаря Шурика. С альфачом Генкой Петьке приходится делить и свою пассию Люську (последняя большая роль Лены Рябухиной), которая, следуя полиандрическим сексуальным установкам О.Т.О., предлагает соперникам свободные отношения: «Ну помиритесь, ребята! Вот я не понимаю: Петя хочет, чтобы я дружила только с ним, а Гена хочет — только с ним. А я хочу с вами обоими дружить! Будем, ребята, а?» - говорит она в пьесе. И тогда, чтобы завладеть не только Люськой, но и утаиваемой Генкой формулой, необходимой для завершения инженерных расчетов, Петька решает прибегнуть к оккультным практикам. Начинает он - как и Парсонс в школьные годы - с сатанинской мессы. Первую черномагическую атаку на Генку Петька и Мишка совершают в масках парнокопытных - Козла и Вепря, в которых зрители фильма сразу узнали маскотов американской Церкви Сатаны, энергично пропагандировавшейся в советских медиа, в первую очередь усилиями “журналиста”-международника Мэлора Стуруа, под обстоятельное интервью которого с «основателем «сатанизма» Энтони Лавеем» респектабельный бродшит «Литературная газета» отдал целую полосу.



Иосиф Дик, который, конечно же, был знаком с издававшимся ЛаВеем с 1969 года печатным органом Церкви Сатаны - бюллетенем «Раздвоенное копыто», с удовольствием включился в эту игру со зрителем по личным мотивам. Родившийся в семье румынских революционеров Дическу-Диков, успешно сбежавших от «Сигуранцы» Михаила Морузова, чтобы предсказуемо закончить свои дни в застенках НКВД Николая Ежова, Дик в 1937 году был отправлен в детский дом для ЧСИРов, а оттуда - на войну, с которой он вернулся без кистей рук. На концах изувеченных культей фронтовика советские хирурги сформировали небольшие кожистые расщепы, с помощью которых Дик писал детские книги, выпивал с собутыльниками, обнимал многочисленных женщин и крутил баранку своего «Москвича».

«При знакомстве, — свидетельствует мемуарист, - Дик первым протягивал свой обрубок, и человек, впервые вынужденный пожать его, внутренне содрогался от необходимости прикоснуться к тому, чего страшно касаться». Знак Бафомета, священный жест mano cornuto, врезанный в изуродованную плоть Дика, сопровождал его всю сознательную жизнь, порождая глубокую рефлексию. Пародируя стихотворение «Гроза» романтического империалиста Павла Когана, открытого читающей публикой в начале 60-х, Дик писал: «На уроке рисованья Рисовали мы овал, А Сидорин без причины Взял – козла нарисовал!». Столь любимый Коганом угол - это рога козла Мендеса, противопоставляемые овалу как пассивному принципу и символу лона Бины, отождествляемой с Великой Матерью-сырой землей и звездной богиней Бабалон. В этом противопоставлении - по Дику - и заключается ошибка Когана и Махрютина, чей опыт вызывания Сатаны заканчивается провалом. Андрогинность Бафомета не является окончательным соединением противоположностей, она лишь упраздняет полярность мужского и женского, не затрагивая высшей противоположности верхних и нижних вод. Именно в совершенной пассивности Бабалон чистота Великой матери сливается с искупительным опытом блудницы Вавилонской, а индивидуальное сливается с универсальным.



Так Петька - вслед за Парсонсом - приходит к пониманию истинного назначения своей Космической работы. «Выйдите, дети мои, под звезды и возьмите свою долю любви», - не раз повторял Парсонс строфу из «Книги Закона». «Я думаю о вселенной, что мы уже можем начинать ее завоевывать», - говорит в пьесе Петька, полный решимости магически переустроить вселенную, призвав звездную богиню Нюит-Бабалон и воплотив ее в земной ипостаси своей Багряной жены Люськи. Работа Бабалон начинается в Петькиной комнате, стены которой задрапированы пурпуром и увешаны магическими клинками. Художник-постановщик Юрий Горобец, работавший на всех ранних картинах Юнгвальд-Хилькевича, точен в деталях обряда церемониальной магии: Петька, получивший при посвящении в ложу имя Товарищ Икс, держит в руках текст обряда, стоящий справа от мастера Мишка (Товарищ Зет) - лотосовый жезл, а пристесса Люська — черную (цвет Бины) папку, символизирующую чашу (Грааль) Бабалон, в которую адепту Петьке предстоит излить всю свою кровь, если он действительно хочет пересечь Бездну - великую пустоту небытия, чтобы стать Звездой.

Петька готов сделать этот шаг в Бездну иллюзий, зовущую ледяными голосами злых ангелов Хоронзона из Большого детского хора Центрального телевидения и Всесоюзного радио (текст для фанкового «Пионерского шейка» композитора-песенника Адольфа Замшева написал Иосиф Дик). Не случайно сконструированный Петькой для огненной части Работы космический лифт «движется по наклонной плоскости вниз», прямо указывая на трансгрессивную природу ритуала («Не вверх смотри, но внутрь - Звезда видна»).

Открытый финал картины возвращает зрителя к неутихающим спорам о финале проделанной Парсонсом Работы. Пришел ли он в трагическом конце своего пути Мага к власти над Иллюзией, или оказался одержим Иллюзией Мага и погублен ею? Дик и Юнгвальд-Хилькевич не дают ответа, наоминая в последних кадрах, что каждый мужчина и каждая женщина - звезда со своим уникальным оперативным опытом Unus Mundus.



Источник
Теги: #История кино -2, #Эпицентр вибраций новой эры 2001 19

Возврат к списку


КОММЕНТАРИИ


Чтоб писать комментарии авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
Кинотранспорт в аренду