"Граница рассвета" (La frontiere de l'aube) Статья об авторском кино. Автор: Сергеё Дёшин.
10.01.2015 17:18
ИСТОРИИ КОТОРЫЕ ПРИШЛИ.
[img]АВТОР: СЕРГЕЙ ДЁШИН
[IMG]http://cineticle.com/images/stories/my/4/garrel.jpg[/img]
Реж. Филипп Гаррель
Франция, 105 мин., 2008 год «О , страданья любви! Вы так дороги мне, вы мне необходимы» Робер Деснос«Никогда не путайте фантомы разума с фантомами воображения; первые принадлежат области уравнений, вторые – существования и памяти»
Шарль Бодлер Молодой фотограф Франсуа (Луи Гаррель) на съемках знакомится с актрисой Кароль (Лаура Смет), между ними возникает короткий роман, который прерывается с возвращением ее мужа. После очередного его отъезда Кароль пытается вернуть Франсуа.
Он не ответит, она впадает в депрессию, попутно убивая себя алкоголем. После выхода из психбольницы кончит жизнь самоубийством. Через год Франсуа решает жениться на своей новой возлюбленной Еве (Клементин Пуадац), ждущей от него ребенка и в этот момент он теряет равновесие – ему начинает являться фантом прошлого (призрак Кароль) в отражение зеркала и звать его, любимого Орфея, к себе в потусронний мир.
«Если влюбился, приготовься к страданиям», – говорил герой другого фильма Гарреля «Рю Фонтен».Филипп Гаррель, писал Делёз, «выражает в кино проблему трех тел: мужчины, женщины и ребенка», так было и в «Проявителе», и в «Спасительных поцелуях», и «Рождении любви», но не в этот раз. Новая возлюбленная не успевает родить Франсуа ребенка. Остается – зияние полов. Образ любовников, грубо сравненный с дворниками автомашины одним из проходных героев этого мелодраматического кайдана, удивительным образом рифмуется с эпиграфом из «Жюль и Джима» и что-то да объясняет в гаррелевской парадигме masculin - feminin: «Ты скажешь мне люблю, отвечу – подожди. Тебя я полюблю, ты скажешь – уходи».
В «Границе рассвета», как всегда у Гарреля, полная экономичность средств: аскетизм идет от драматургии до стилистической очищенности и ч/б плёнки; сжатость пространства (но не столь герметичное, как прежде); монотонность ритма; эллиптический монтаж; старомодность как прием, как жест на всех уровнях повествования (письма от руки, затемнения в кружочек при помощи диафрагмы, как в немом); лейтмотивная виолончель Жан Клода Ванье за кадром. (Повторяющаяся музыкальная тема присутствует во всех фильмах Гарреля, начиная со «Спасительных поцелуев»: саксофон в «Я больше не слышу гитару», пианино в «Регулярные любовниках» и т.д.)
Вероятно, должны возникнуть вопросы о легитимности присутствия этого неочевидного фильма Гарреля в тематике номера о медленном кино. Возможно, действительно в данном контексте было бы логичней говорить о более ранних картинах режиссера – допустим о «Ложе девственницы» или о «Внутренней ране». Но хотелось не замыкаться, а наоборот разнообразить стилистическую подборку фильмов, да и всю тему именно таким примером (одновременно) современного и старомодного эстетского произведения, как «Границы рассвета».
На его месте могли быть и другие варианты, например «Человек без прошлого» Каурисмяки или даже «Не трогайте топор» Жака Риветта.Многие фильм Гарреля не приняли, и это после культовых «Регулярных любовников». На Каннском фестивале, к слову, был оглушительный провал, хуже публика и критика в тот год встретила разве что кошмарные «Съёмки в Палермо» Вендерса.
Понять, впрочем, их можно. «Границы рассвета» очевидный самоповтор, практически ремейк Гарреля собственной короткометражки из цикла «Париж глазами… Двадцать лет спустя» (1984), но облаченный во флер старомодного романтизма. С которым Гаррель естественно в фестивальную номенклатуру (или так называемый «каннский мейнстрим») вписаться не мог(1).Что касается «Рю Фонтен» – именно этот маленький шедевр с Жан-Пьер Лео оказался в свое время поворотным в творчестве режиссера, после долгих лет увлечения сюрреализмом, после экспериментальных и кустарных авангардных работ (от «Проявителя» до «Тайного ребенка») Гаррель впервые заговорил на глубоко личные, интимные, автобиографичные темы, которые именно что гложут его «внутренние раны».
За «Рю Фонтен» последуют «Она провела слишком много времени в свете софитов» (1985), «Спасательные поцелуи» (1989) и «Я больше не слышу звук гитары» (1991) – ключевые произведения в творчестве позднего автобиографического Гарреля, сложившиеся в один мета-фильм «фаллоцентрического Я».
Это потом для Гарреля «всех девушек будут звать Нико», тогда вначале 80-х была еще одна женщина, c именем которой так многое связывает Гарреля - Джин Сиберг. Актриса, известная всему миру по роли Патриции в «На последнем дыхании», у Гарреля снялась всего в двух фильмах, среди которых конечно выделяется (1974) - фильм во всех смыслах преклонение перед лицом Сиберг. Это немой фильм, в котором нет ни диалога, ни нарратива, только фигура, лицо Джин Сиберг.
Этот фильм уникальный случай: Гаррель в первый и последний раз из четырех элементов своего кинематографа («слово, лицо, сексуальность, сон») оставил один единственный (лицо).«Рю Фонтен» стал практически экранизацией последних дней Сиберг.
В своем дневнике Филипп Гаррель писал:
«В тот день я был у себя в комнате, готовя гашиш со всей обстоятельностью, которая приходит с привычкой. За занавесями окна садилось зимнее солнце. Я заснул прямо так, в одежде. Я проснусь посреди ночи и расплачусь, лежа на боку. ( «Я устал… устал…, думал я, от жизни одиночки » )
Воспоминания о некогда испытанной любви и красоте жизни, которую я считал единственной на свете, заставили меня расплакаться еще сильнее, и я снова заснул. В полдень я вышел на улицу. Встретил Элизабет, подругу, которая позвала меня в гости к паре, у которой она должна была обедать. По дороге я купил лилию, чтобы подарить ее незнакомой доселе актрисе, к которой меня вели. Отныне я должен был видеть ее снова и снова...
У Джин была депрессия, нервное растройство. Ее госпитализировали. Электрошок, которому ее подвергали, трагически обострил ее болезнь. Пешком я возвращался из монтажных, находившихся в пригороде. Я шел вдоль реки. Был конец лета. Силуэты рыбаков на фоне садящегося солнца. Я проходил через блошиный рынок у ворот Clignacourt , еще один фильм был закончен, я радостно дышал, освободившись от него.
На тротуаре я увидел вечернюю газету с фотографией Джин на первой странице: «Джин Сиберг покончила с собой» (2).
Эта запись и представляет собой практически весь сюжет «Рю Фонтен». Как я уже упоминал – «Граница рассвета» в свою очередь сюжетно развивает трагическую историю Джин Сиберг(3) в кинематографическую форму кайдана, и – Гаррель все-таки француз – облекает ее в атмосферу романтизма.
А весь французский рационализм в наивных разговорах о подсознании и призраках – прекрасно иллюстрируют слова самого Гарреля, тонко охарактеризовавшего свой фильм, как смесь Люмьера и Фрейда.Метафора с зеркалом, которую многие зрители встречают смехом, может и не самое удачное решение Гарреля, но самое конкретное, поэтому столь необходимое ему. Нас убивают фантомы прошлого. Фигуры небытия. В очередной раз как бы говорит нам Гаррель. И страх перед обыкновенным счастьем. Тот самый страх, причина бесчисленных суицидов великих так и самых заурядных поэтов.
Переломные моменты фильма происходят, когда Франсуа приходит в гости к своему давнему другу, которому он предложил быть шафером на своей грядущей свадьбе. И когда совершенно случайно на улице встречает другого приятеля. «Я знаю, чего ты боишься. Тебя мучает счастье. Страх обыкновенного счастья», – говорит первый, весь из себя такой богемный денди, у которого нет даже галстука. Оно, конечно мучает. Франсуа боится отцовства, грядущей новой жизни, этого «завтра». Ведь «это счастье» в интерпретации второго приятеля (который есть в свою очередь образец семьянина: женат и у него трехлетняя дочь) - «это словно прыжок из окна, только в правильном направлении».
В «Регулярных любовниках»»(4) героя Луи Гарреля так же звали Франсуа, тогда он был поэтом, в этот раз фотографом, но в обоих случаях комедиантом с душою нежною. Он снова выбирает другое направление.«Лишь из вас, о страданья любви, разрастается радость…». Страдания необходимы, но снова Гаррель сомневается в строках Десноса.
«Мы не должны говорить о любви. Мы о ней ничего не знаем, мы просто переживаем ее» – говорят герои его картины. Любовникам Гарреля, в который уже раз этого не удается, пережить свою любовь. Снова последует суицид и вечно приоткрытое окно, как память о смерти Жана Эсташа (5) «В 20 лет мы страдаем от любви и в 30 страдаем от любви», – по Аполлинеру. И в 30 и в 50 страдаем от любви - по Филиппу Гаррелю.
Только вот обоим героям его сына Луи Гарреля в последних двух его фильмах страдать даже в 30 уже не придется. Спасательных поцелуев не нашлось. Поэт слишком рано познал границу рассвета.И будет продолжать, пока Филипп Гаррель будет видеть в отражении зеркала фантомы прошлого, своих ушедших женщин Нико и Сиберг – поэт будет страдать и дальше, вновь и вновь переходить границу рассвета.В подтверждении того новый фильм Филиппа Гарреля «Обжигающе горячее лето» (с Луи Гаррелем и Моникой Белуччи), который, по слухам, будет начинаться сразу же с флешбека в виде очередного самоубийства героя Луи Гарреля, после чего история фильма будет развиваться уже ретроспективно, показывая его жизнь, страдания и последующий разрыв с возлюбленной женщиной.
(1) Е. Гусятинский из «Искусство кино» предположил, что «Граница рассвета» попала в конкурс Канн только благодаря юбилейному году Маю 68-го праздновавшего в рамках фестиваля. Напомним, что та студенческая революция - одно из главных событий в жизни и творчестве Филиппа Гарреля.
(2) Дневник Филиппа Гарреля.
(3) Тот же Е. Гусятинский сильно ошибается, утверждая, что в образе Кароль « несложно угадать погибшую музу Гарреля — богиню андеграунда 60—70-х певицу и фотомодель Нико».
(4) В «Границах рассвета» присутствует своего рода перекличка с «Регулярными любовниками».
В одной сцене Ева признается Франсуа о мужчине из Нью-Йорка, в которого она мимолетно влюбилась, после чего ясно поняла, что любит только одного его, Франсуа. В «Регулярных любовниках» женщина бросила Франсуа как раз из-за «этого» мужчины из Нью-Йорка.
(5) При этом Гаррель еще в конце 80-х признавался, что лучше предать идеалы молодости, чем закончить как Эсташ. А открытые окна в картинах Гарреля, между прочим, были и до смерти
Эсташа.
[IMG]http://cineticle.com/images/stories/my/4/garrel.jpg[/img]
Реж. Филипп Гаррель
Франция, 105 мин., 2008 год «О , страданья любви! Вы так дороги мне, вы мне необходимы» Робер Деснос«Никогда не путайте фантомы разума с фантомами воображения; первые принадлежат области уравнений, вторые – существования и памяти»
Шарль Бодлер Молодой фотограф Франсуа (Луи Гаррель) на съемках знакомится с актрисой Кароль (Лаура Смет), между ними возникает короткий роман, который прерывается с возвращением ее мужа. После очередного его отъезда Кароль пытается вернуть Франсуа.
Он не ответит, она впадает в депрессию, попутно убивая себя алкоголем. После выхода из психбольницы кончит жизнь самоубийством. Через год Франсуа решает жениться на своей новой возлюбленной Еве (Клементин Пуадац), ждущей от него ребенка и в этот момент он теряет равновесие – ему начинает являться фантом прошлого (призрак Кароль) в отражение зеркала и звать его, любимого Орфея, к себе в потусронний мир.
«Если влюбился, приготовься к страданиям», – говорил герой другого фильма Гарреля «Рю Фонтен».Филипп Гаррель, писал Делёз, «выражает в кино проблему трех тел: мужчины, женщины и ребенка», так было и в «Проявителе», и в «Спасительных поцелуях», и «Рождении любви», но не в этот раз. Новая возлюбленная не успевает родить Франсуа ребенка. Остается – зияние полов. Образ любовников, грубо сравненный с дворниками автомашины одним из проходных героев этого мелодраматического кайдана, удивительным образом рифмуется с эпиграфом из «Жюль и Джима» и что-то да объясняет в гаррелевской парадигме masculin - feminin: «Ты скажешь мне люблю, отвечу – подожди. Тебя я полюблю, ты скажешь – уходи».
В «Границе рассвета», как всегда у Гарреля, полная экономичность средств: аскетизм идет от драматургии до стилистической очищенности и ч/б плёнки; сжатость пространства (но не столь герметичное, как прежде); монотонность ритма; эллиптический монтаж; старомодность как прием, как жест на всех уровнях повествования (письма от руки, затемнения в кружочек при помощи диафрагмы, как в немом); лейтмотивная виолончель Жан Клода Ванье за кадром. (Повторяющаяся музыкальная тема присутствует во всех фильмах Гарреля, начиная со «Спасительных поцелуев»: саксофон в «Я больше не слышу гитару», пианино в «Регулярные любовниках» и т.д.)
Вероятно, должны возникнуть вопросы о легитимности присутствия этого неочевидного фильма Гарреля в тематике номера о медленном кино. Возможно, действительно в данном контексте было бы логичней говорить о более ранних картинах режиссера – допустим о «Ложе девственницы» или о «Внутренней ране». Но хотелось не замыкаться, а наоборот разнообразить стилистическую подборку фильмов, да и всю тему именно таким примером (одновременно) современного и старомодного эстетского произведения, как «Границы рассвета».
На его месте могли быть и другие варианты, например «Человек без прошлого» Каурисмяки или даже «Не трогайте топор» Жака Риветта.Многие фильм Гарреля не приняли, и это после культовых «Регулярных любовников». На Каннском фестивале, к слову, был оглушительный провал, хуже публика и критика в тот год встретила разве что кошмарные «Съёмки в Палермо» Вендерса.
Понять, впрочем, их можно. «Границы рассвета» очевидный самоповтор, практически ремейк Гарреля собственной короткометражки из цикла «Париж глазами… Двадцать лет спустя» (1984), но облаченный во флер старомодного романтизма. С которым Гаррель естественно в фестивальную номенклатуру (или так называемый «каннский мейнстрим») вписаться не мог(1).Что касается «Рю Фонтен» – именно этот маленький шедевр с Жан-Пьер Лео оказался в свое время поворотным в творчестве режиссера, после долгих лет увлечения сюрреализмом, после экспериментальных и кустарных авангардных работ (от «Проявителя» до «Тайного ребенка») Гаррель впервые заговорил на глубоко личные, интимные, автобиографичные темы, которые именно что гложут его «внутренние раны».
За «Рю Фонтен» последуют «Она провела слишком много времени в свете софитов» (1985), «Спасательные поцелуи» (1989) и «Я больше не слышу звук гитары» (1991) – ключевые произведения в творчестве позднего автобиографического Гарреля, сложившиеся в один мета-фильм «фаллоцентрического Я».
Это потом для Гарреля «всех девушек будут звать Нико», тогда вначале 80-х была еще одна женщина, c именем которой так многое связывает Гарреля - Джин Сиберг. Актриса, известная всему миру по роли Патриции в «На последнем дыхании», у Гарреля снялась всего в двух фильмах, среди которых конечно выделяется (1974) - фильм во всех смыслах преклонение перед лицом Сиберг. Это немой фильм, в котором нет ни диалога, ни нарратива, только фигура, лицо Джин Сиберг.
Этот фильм уникальный случай: Гаррель в первый и последний раз из четырех элементов своего кинематографа («слово, лицо, сексуальность, сон») оставил один единственный (лицо).«Рю Фонтен» стал практически экранизацией последних дней Сиберг.
В своем дневнике Филипп Гаррель писал:
«В тот день я был у себя в комнате, готовя гашиш со всей обстоятельностью, которая приходит с привычкой. За занавесями окна садилось зимнее солнце. Я заснул прямо так, в одежде. Я проснусь посреди ночи и расплачусь, лежа на боку. ( «Я устал… устал…, думал я, от жизни одиночки » )
Воспоминания о некогда испытанной любви и красоте жизни, которую я считал единственной на свете, заставили меня расплакаться еще сильнее, и я снова заснул. В полдень я вышел на улицу. Встретил Элизабет, подругу, которая позвала меня в гости к паре, у которой она должна была обедать. По дороге я купил лилию, чтобы подарить ее незнакомой доселе актрисе, к которой меня вели. Отныне я должен был видеть ее снова и снова...
У Джин была депрессия, нервное растройство. Ее госпитализировали. Электрошок, которому ее подвергали, трагически обострил ее болезнь. Пешком я возвращался из монтажных, находившихся в пригороде. Я шел вдоль реки. Был конец лета. Силуэты рыбаков на фоне садящегося солнца. Я проходил через блошиный рынок у ворот Clignacourt , еще один фильм был закончен, я радостно дышал, освободившись от него.
На тротуаре я увидел вечернюю газету с фотографией Джин на первой странице: «Джин Сиберг покончила с собой» (2).
Эта запись и представляет собой практически весь сюжет «Рю Фонтен». Как я уже упоминал – «Граница рассвета» в свою очередь сюжетно развивает трагическую историю Джин Сиберг(3) в кинематографическую форму кайдана, и – Гаррель все-таки француз – облекает ее в атмосферу романтизма.
А весь французский рационализм в наивных разговорах о подсознании и призраках – прекрасно иллюстрируют слова самого Гарреля, тонко охарактеризовавшего свой фильм, как смесь Люмьера и Фрейда.Метафора с зеркалом, которую многие зрители встречают смехом, может и не самое удачное решение Гарреля, но самое конкретное, поэтому столь необходимое ему. Нас убивают фантомы прошлого. Фигуры небытия. В очередной раз как бы говорит нам Гаррель. И страх перед обыкновенным счастьем. Тот самый страх, причина бесчисленных суицидов великих так и самых заурядных поэтов.
Переломные моменты фильма происходят, когда Франсуа приходит в гости к своему давнему другу, которому он предложил быть шафером на своей грядущей свадьбе. И когда совершенно случайно на улице встречает другого приятеля. «Я знаю, чего ты боишься. Тебя мучает счастье. Страх обыкновенного счастья», – говорит первый, весь из себя такой богемный денди, у которого нет даже галстука. Оно, конечно мучает. Франсуа боится отцовства, грядущей новой жизни, этого «завтра». Ведь «это счастье» в интерпретации второго приятеля (который есть в свою очередь образец семьянина: женат и у него трехлетняя дочь) - «это словно прыжок из окна, только в правильном направлении».
В «Регулярных любовниках»»(4) героя Луи Гарреля так же звали Франсуа, тогда он был поэтом, в этот раз фотографом, но в обоих случаях комедиантом с душою нежною. Он снова выбирает другое направление.«Лишь из вас, о страданья любви, разрастается радость…». Страдания необходимы, но снова Гаррель сомневается в строках Десноса.
«Мы не должны говорить о любви. Мы о ней ничего не знаем, мы просто переживаем ее» – говорят герои его картины. Любовникам Гарреля, в который уже раз этого не удается, пережить свою любовь. Снова последует суицид и вечно приоткрытое окно, как память о смерти Жана Эсташа (5) «В 20 лет мы страдаем от любви и в 30 страдаем от любви», – по Аполлинеру. И в 30 и в 50 страдаем от любви - по Филиппу Гаррелю.
Только вот обоим героям его сына Луи Гарреля в последних двух его фильмах страдать даже в 30 уже не придется. Спасательных поцелуев не нашлось. Поэт слишком рано познал границу рассвета.И будет продолжать, пока Филипп Гаррель будет видеть в отражении зеркала фантомы прошлого, своих ушедших женщин Нико и Сиберг – поэт будет страдать и дальше, вновь и вновь переходить границу рассвета.В подтверждении того новый фильм Филиппа Гарреля «Обжигающе горячее лето» (с Луи Гаррелем и Моникой Белуччи), который, по слухам, будет начинаться сразу же с флешбека в виде очередного самоубийства героя Луи Гарреля, после чего история фильма будет развиваться уже ретроспективно, показывая его жизнь, страдания и последующий разрыв с возлюбленной женщиной.
(1) Е. Гусятинский из «Искусство кино» предположил, что «Граница рассвета» попала в конкурс Канн только благодаря юбилейному году Маю 68-го праздновавшего в рамках фестиваля. Напомним, что та студенческая революция - одно из главных событий в жизни и творчестве Филиппа Гарреля.
(2) Дневник Филиппа Гарреля.
(3) Тот же Е. Гусятинский сильно ошибается, утверждая, что в образе Кароль « несложно угадать погибшую музу Гарреля — богиню андеграунда 60—70-х певицу и фотомодель Нико».
(4) В «Границах рассвета» присутствует своего рода перекличка с «Регулярными любовниками».
В одной сцене Ева признается Франсуа о мужчине из Нью-Йорка, в которого она мимолетно влюбилась, после чего ясно поняла, что любит только одного его, Франсуа. В «Регулярных любовниках» женщина бросила Франсуа как раз из-за «этого» мужчины из Нью-Йорка.
(5) При этом Гаррель еще в конце 80-х признавался, что лучше предать идеалы молодости, чем закончить как Эсташ. А открытые окна в картинах Гарреля, между прочим, были и до смерти
Эсташа.
КОММЕНТАРИИ
Чтоб писать комментарии авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
