Егор Кончаловский: «Дед боялся, что меня завербует иностранная разведка»
21.01.2015 22:23
ИСТОРИИ КОТОРЫЕ ПРИШЛИ.
Для всех Сергей Михалков — известный детский поэт, автор «Дяди Степы», сценарист любимой народной комедии «Три плюс два», а еще автор гимна Советского Союза и РФ. Но для режиссера Егора Кончаловского он просто дед.
Автор: Алла Занимонец
Егор Кончаловский | ФотоЮлия Ханина
— Свое детство я мало помню, и воспоминания, относящиеся к Сергею Владимировичу Михалкову, в основном касаются взрослой жизни. В 15 лет я лишился невинности. Каким-то таинственным образом дед моментально узнал об этом, и уже на следующий день я был вызван к нему домой, на Поварскую. Он был человеком прямолинейным, говорил без обиняков. Надо признать, что, хотя разговор вышел серьезным, в нем не было морализаторства, нотаций или ругани. Он спокойно сказал: «Егор, я должен предупредить тебя о том, чего следует опасаться молодому человеку. Во-первых, твоя юная подруга может забеременеть, во-вторых, ты можешь заразиться разными нехорошими болезнями». Ну а что, все правильно! Юному охламону именно это и надо знать о сексе.
Он никогда и никого не воспитывал — ни детей, ни тем более внуков. Меня лично вообще не ругал, хотя была масса причин, чтобы это сделать.
— Дед производил впечатление человека сдержанного. Но на самом деле он был добрым, теплым и сердечным. Помогал без нежностей и лишних слов: помог и помог — все, пока. Фото: РИА Новости
К сожалению, мои детские воспоминания о нем обрывочны: общаться более тесно мы начали, когда я вырос и отслужил в армии. Наверное, это у нас семейное: ни Сергею Владимировичу, ни моему отцу, ни мне самому маленькие дети не интересны. Вот когда с ними уже можно подолгу беседовать — другое дело.
В детстве мы с ним встречались в основном на даче, на Николиной Горе, где постоянно жила бабушка Наталья Петровна Кончаловская. Дед бывал там наездами — куда больше он любил город. Мы же со Степой (сын и Анастасии Вертинской. — Прим. «ТН») торчали на даче все выходные. Там нам нравилось все: и сам дом, и просторы вокруг, и то, что можно было убегать ночами и делать все, что в голову взбредет, — никакого контроля!
— Михалков был привязан к жене и сыновьям, но никогда этого не демонстрировал. Выпить стакан коньяку и откровенничать с внуком про любовь к своей жене — это не про него. Егор с бабушкой Натальей Петровной Кончаловской. (1966). Фото: РИА Новости
Лет с 15-16 мы со Степой начали подворовывать бабушкину знаменитую «кончаловку» — водку, настоянную на смородиновых почках. Таскали ее без спросу не потому, что негодяи, — нас этому Никита научил. Когда мы со Степой были еще мальчишками, он нас ставил на шухер, а сам лез в чулан. Когда же мы подросли и распробовали семейный напиток, то стали делать так же, как он: пробирались к огромным темного стекла десятилитровым бутылям и потихоньку отливали из них в кружки. Напивались в лоскуты и шли ужинать. А бабушке и в голову не приходило, что ее воспитанные мальчики могут такое творить.
Жизненные орбиты Натальи Петровны и Сергея Владимировича практически не пересекались. Бабушка занималась семьей, домом, да еще и книжки успевала писать. А дед был весь в партийной, писательской и общественной деятельности. При этом они, видимо, любили друг друга, раз прожили в согласии 53 года.
— До сих пор кажется, что дед рядом. Я счастлив, что моя дочь успела с ним пообщаться, его запомнить. Егор с дедом и дочерью Машей (2004)
— В документальном фильме Никиты Михалкова «Отец» Сергей Владимирович предстает холодным человеком, не привязанным к родным. Когда родился его второй внук, Степан, и ему сообщили об этом по телефону, он спросил невозмутимо: «Ну а что еще новенького?»
— У деда было хорошее чувство юмора. И такая его реакция на рождение внука ровным счетом ни о чем не говорит. Конечно же, он был привязан и к жене, и к сыновьям, но этого никогда не демонстрировал. Выпить стакан коньяку и откровенничать с внуком про любовь к своей жене — это не про него.
Впрочем, Аню с Темой, Никитиных детей, он однажды не узнал, когда те вошли в дом. Удивленно спросил: «Вы чьи?» Они отвечают: «Мы — ваши внуки». Он не знал точно, сколько их у него, а уж правнуков тем более. Ну и что из этого? Я и сам недавно при встрече не узнал Петю, своего брата! Мне 49 лет, ему — 11, мы нечасто видимся и мало общаемся.
— Когда началась война, деду было 28. Он был контужен, чуть не попал в плен. Сергей Михалков крайний справа. Фото: РИА Новости
Я вам приведу другой пример. Как-то раз в Киргизии, на съемках «Первого учителя», отец заболел дизентерией. И дед, понимая, что там сына могут залечить, сорвался и полетел к нему. Я лично с трудом себе представляю, чтобы мой папа приехал ко мне из-за того, что я попал в больницу.
Когда отец и Никита были уже взрослыми состоявшимися людьми, известными режиссерами, дед купил им квартиры на Малой Грузинской. Им было уже за 40, а он все еще им помогал. У деда был списочек, кто и сколько ему должен, он называл его «Ваганьково», понимая, что никто никогда эти деньги ему не вернет.
Одевался он всегда одинаково: серый твидовый пиджак со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане, белая рубашка, черные брюки. И действительно производил впечатление человека сдержанного. Но на самом деле он был добрым, теплым и сердечным. Помогал без нежностей и лишних слов: помог и помог — все, пока. Внимательно следил за тем, что я делаю, приезжал на мои премьеры и всегда находил добрые слова, в отличие от папы с Никитой Сергеевичем.
— Когда отцу и Никите было уже за 40, Сергей Владимирович все еще им помогал. Сергей Михалков с сыновьями Андреем и Никитой. Фото: Куров Александр/ТАСС
Из детства всплывает такая картинка: в дом на Николиной Горе быстрым шагом входит дед и тут же, не раздеваясь, в дубленке или плаще, усаживается на стул рядом с телефоном и начинает кому-то звонить. Разговоры велись часами — звонил он, звонили ему. Помню, как-то смешно с кем-то поздоровался: «Алло, здорово, чудила! (Здесь звучало немного другое слово.) Ну как поживаешь?» Потом долго-долго что-то обсуждал, хохотал, а прощаясь, сказал: «Ну ладно, Толя, пока». Они дружили с писателем Алексиным, книжки которого я очень любил. Телефон у деда постоянно разрывался, он же был депутатом Верховного Совета и крайне ответственно относился к своим прямым обязанностям: выбивал квартиры, доставал лекарства, устраивал в больницы.
— А случалось так, что он, посадив вас, маленького, на колени, читал свои стихи?
— Нет, не припомню такого. В семье не было культа поэта Михалкова. К его произведениям я относился так: ну это же дед написал, успею еще почитать. Конечно, я не понимал, что дед — классик советской литературы. В школьную программу входили многие его стихи, например:
В воскресный день с сестрой моей
Мы вышли со двора.
— Я поведу тебя в музей! —
Сказала мне сестра.
Учил без рвения — кого не раздражает то, что навязывают? Зато: «Ах ты, моя душечка, белая подушечка! На тебя щекой ложусь, за тебя рукой держусь» или: «Кто на лавочке сидел, кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал» обожал и до сих пор помню наизусть.
Взрослую поэзию Сергея Михалкова я полюбил, когда вырос, и читал ее Маше, своей дочери.
В пору моего детства на Николиной Горе дед иногда все же устраивал чтения. К примеру, «Праздник непослушания» я услышал первый раз на семейных посиделках. Не то чтобы специально все собрались, нет. Приехал дед: «Никита, пошли, сказку почитаем». Кто хотел слушать, тот и пошел. Расселись вокруг стола, Никита читал рукопись.
— О том, что дед собирается жениться в 84 года, я в семье узнал первым и отреагировал спокойно. Дед мне тоже ничего не сказал, когда я стал жить с Любой. Она ему нравилась. Егор с женой Любовью Толкалиной. Фото: Юлия Ханина
— А что вы знаете про историю создания гимна?
— Его взлет связан со стихотворением «Светлана», которое было опубликовано в «Правде» и понравилось Сталину. Это было счастливое стечение обстоятельств. Дед был влюблен в блондинку по имени Светлана и сочинил стихотворение без названия: «Ты не спишь, подушка смята…» Оно должно было выйти в «Правде» как безымянное. Но буквально накануне ему в голову пришла идея произвести на девушку впечатление.
Позвонил в редакцию и сказал, что стихи называются «Светлана». Про то, что дочь Сталина зовут так же, как и ту блондинку, дед, естественно, даже не думал. Но вождь стихи прочел, они ему понравились и запомнились.
Ну а дальше все само стало складываться. Через год Михалков стал членом Союза писателей СССР, а через шесть — автором гимна. Орден Ленина, высшую государственную награду, он получил в 26 лет — стремительная карьера!
С гимном вышло забавно. По его словам, это было полнейшей аферой: никто его, детского поэта, не приглашал к созданию государственного символа страны. В конкурсе тогда участвовали маститые поэты: Твардовский, Симонов, Лебедев-Кумач. А дед с Эль-Регистаном, его товарищем, журналистом, без всякой надежды на успех написали текст на музыку Александрова и отправили Сталину. И надо же, тому понравился именно их вариант! Его пришлось еще не раз дополнять и переписывать, но это уже другая история.
— Это у Михалковых семейное: дети нам интересны, когда с ними уже можно беседовать. Егор с родителями — Андреем Кончаловским и Натальей Аринбасаровой (1966). Фото: РИА Новости
Про деда сразу стали говорить, что он с вождем на короткой ноге, но это, разумеется, полная чушь. Сталина все страшно боялись, и ни о каких дружеских отношениях и речи быть не могло. Дед вспоминал, что каждая встреча с ним (а их было всего семь — на них и обсуждался текст гимна) была большим стрессом. И когда сын Иосифа Виссарионовича Василий Сталин, который тянулся к творческим людям, приглашал Михалкова выпить к себе на дачу, то тот под разными предлогами отказывался. Водить дружбу с сильными мира сего считал опасным.
Дед был осторожным, некоторые даже считали его приспособленцем. Может, оно и так, только не надо забывать, в какое время все это происходило и что творилось в стране. Дед чудом избежал репрессий, хотя был в особых списках. Но ему повезло: Сталин умер.
Ему вообще везло. Сергей Владимирович родился в Москве, в семье коллежского асессора профессора Владимира Александровича Михалкова. Понятное дело, что принадлежность к старинному дворянскому роду в 1930-х годах ничего приятного не сулила, но — снова везение — никого не посадили, лишь отобрали все имущество. Отец деда был аграрием, занимался птицеводством. В 1930-х годах он написал книжку «Почему в Америке куры хорошо несутся?». После ее выхода в свет он на всякий случай переехал на несколько лет из Москвы в Пятигорск. Когда вернулись в столицу, поселились впятером — родители и трое их детей (Сергей был старшим) — в комнате в подвале.
Чтобы помочь родителям поднять младших детей, дед в 15 лет пошел работать на фабрику. У меня хранятся несколько вещиц тех лет, принадлежавших предкам. Например, настоящая печать с гербом Михалковых в виде маленькой бронзовой статуэтки Венеры Милосской. Много лет назад я заказал у ювелира кольца с нашим гербом — для деда, отца, Никиты и себя. Остались книжки XIX века из библиотеки Михалковых с клеймами, гербовыми печатями. Юля, вторая жена деда, подарила мне его любимую серебряную кружку — из дореволюционного прошлого.
Большая семья Михалковых-Кончаловских в начале 1950-х годов. В верхнем ряду в центре — художник Петр Кончаловский
— А про войну ваш дед рассказывал? Ведь он был военным корреспондентом — наверное, многое пришлось пережить?
— Когда война началась, ему было 28. Молодой, но не безбашенный. Знаю, что под танк с гранатой не бросался, фашистов не бил, хотя был на передовой, контужен, чуть не попал в плен. Может быть, со своими фронтовыми друзьями, с которыми долгие годы поддерживал связь, войну и вспоминал, но не со мной. Для наших с ним разговоров находились другие темы.
Пока он еще не женился на Юле, мы встречались каждую неделю. В течение нескольких лет в пятницу или субботу шли в ресторан ужинать. Компанию нам практически всегда составляли мои друзья и подруги. Несмотря на то что дед был всех нас старше минимум на полвека, ему с нами было интересно. До конца жизни он сохранил ясность ума, и с ним можно было обсуждать что угодно — деньги, политику, женщин...
Вот эта последняя тема вызывала его живейший интерес! И в 90 лет он замечал красивых женщин. Как-то перед его днем рождения я спросил: «Что тебе подарить?» (Повторюсь, это было до его женитьбы на Юле.) Так он не моргнув глазом ответил: «Подарите мне красивую рыжую бабу». Было ему тогда за 80. Приблизительно в то же время мы втроем — отец, дед и я — оказались в Париже на премьере отцовской «Чайки». Захожу к деду в номер, смотрю, на подоконнике лежит открытая пачка сигарет, а он никогда не курил. Я удивился: «Что это?» — «Да они без табака и никотина». — «А зачем же купил?» — «А… повыпендриваться в Москве».
— Вторая жена деда, Юля, подарила ему лишних десять лет жизни. Он опять стал писать прекрасные стихи, они много путешествовали. Значит, хорошо человеку жилось. Фото: fotoimedia/Вадим Невареных/ТАСС
Он всю жизнь оставался ребенком. У него была машина, на ней он подвозил меня с дачи в город. Музыкальное сопровождение было всегда одно и то же: тумбала-тумбала, тум-балалайка… Я как-то спрашиваю: «А чего ты кассету не поменяешь?» — «Какую кассету?!» Я нажимаю на рычажок, чик — кассета вылезает. Он был поражен. Пять лет проездил на машине и был уверен, что к машине дается какая-то определенная музыка!
Помню, как на радостях после удачного контракта с голландцами он в одиночку засадил бутылку виски — в 90 лет! Это был единственный раз, когда я видел его сильно выпившим. На меня вышли голландцы с предложением для Сергея Владимировича: дать их конфетам, продающимся в Европе как «Лонг Джон» («длинный Джон»), название «Дядя Степа». И я, много лет проработав в рекламе, выбил для деда отличные условия контракта. Он написал слоган для ролика: «Не мечтали даже дети — дядя Степа есть в конфете», а я его снял, пригласив в качестве актеров всех его внуков и правнуков.
— Не зря Сергей Владимирович называл вас любимым внуком!
— Нет, это не так. Он никого из нас не выделял. Просто я самый старший его внук, следовательно, первый продолжатель рода Михалковых, и у нас с дедом сложились теплые отношения. Из всех Михалковых, как мне кажется, я больше всего на него похож. Не внешне — внутренне. Такой же наивный. Меня до сих пор многие вещи удивляют, забавляют, я люблю подурачиться.
Дед хоть и любил красивую жизнь, на этом не зацикливался. Жил в роскошной квартире на Поварской. Еще были дача, «Волга». По советским меркам он был богат, но оставался скромным человеком. Приезжая в другой город на какой-нибудь съезд, спокойно селился в гостинице в одном номере с незнакомым ему писателем. И это при его званиях и наградах!
Когда они с Юлей поженились, она купила ему спортивный автомобиль. Забираться туда было нелегко, но когда дед несся на нем по пустой дороге и его седые волосы развевались на ветру, он был абсолютно счастлив. Он водил автомобиль долго, лет до 90. И радовался новым возможностям — ведь в советские годы ему не на что было потратить заработанное. А потом все его накопления обесценились…
Егор на премьере своего фильма «Консервы» с отцом, Юлией Высоцкой и братом Степаном (2007). Фото: ООО «Издательский дом Родионова»/ТАСС
— Можно было раздать все детям, внукам, или ему это в голову не приходило?
— С какой стати? Я, к примеру, воспитан так, что всего должен добиваться сам. В первом своем завещании Сергей Владимирович записал права на «Дядю Степу» на меня. Однако позже переписал их на Юлю. И это верное решение. То, что книги Михалкова издаются, — заслуга Юли, его творческое наследие в ее руках. А замечательная беллетристика Натальи Петровны Кончаловской не выходит, потому что некому этим заняться.
«Дядя Степа» — достояние русской литературы, и нельзя допустить, чтобы это произведение кануло в небытие, потому что внукам автора некогда.
— Помните ли вы какие-то дельные советы деда?
— Он был против того, чтобы я ехал учиться на Запад. Он был советским человеком до мозга костей и боялся, что меня завербует иностранная разведка. Ему и так пришлось несладко, когда отец, пусть без скандала, но все же в конце 1970-х уехал из СССР, женившись на француженке. Это сильно повредило карьере деда и Никиты.
И Сергей Владимирович, будучи депутатом Верховного Совета СССР, ничего не мог с этим поделать, как-то исправить ситуацию. А тут внук намылился в Кембридж — в колыбель шпионов. Ким Филби, Дональд Маклин, Энтони Блант, Джон Кернкросс и Гай Берджесс — великолепная шпионская пятерка, как раз окончившая Кембридж. Два года я держался, вняв просьбе деда, а потом все же решился ехать учиться. Накануне меня вызвали в КГБ. Молодой гэбист убеждал: «Ты тот парень, который нам нужен!»
Я вышел с «переговоров» и поехал к деду: что делать? Он позвонил своему другу, генералу КГБ: «Скажи ребятам, чтобы отстали от моего внука». Больше меня никто не беспокоил. Тогда я порадовался, а сейчас думаю: ну и зря! Был бы в Кембридже агентом! К 49 годам дослужился бы до генерала.
— А вы никогда не давали деду советов? Как отреагировали, когда он в 84 года женился второй раз?
— О том, что он собирается жениться, я в семье узнал первым. Он мне позвонил, пригласил в ресторан и пришел туда с Юлей. Мы пообедали, а потом он перезвонил и сообщил, что хочет жениться. Не знаю, как все остальные, а я отреагировал спокойно: ну решил и решил. У нас именно так принято воспринимать изменения в личной жизни. Дед мне тоже ничего не сказал, когда я стал жить с Любой Толкалиной. Она ему нравилась, они подолгу беседовали по телефону. Сергей Владимирович был первым из родственников, с кем я ее познакомил. Мы купили пирожных и отправились на Николину Гору, в гости к деду. Сели за стол, а Люба ничего не ест. Он удивился — почему?! Она объясняет, что привычка такая: после шести часов никакой еды, тем более сладкого. Сергей Владимирович говорит мне: «Какая удобная девушка — с ней хорошо ужинать в ресторанах». Дед и к моей маме тепло относился.
А по поводу его женитьбы я так скажу: Юля подарила ему лишних десять лет жизни. Он вдруг стал писать прекрасные стихи, хотя до этого многие годы не складывалось ни строчки. Они много путешествовали — как ни позвоню, он то по Венеции гуляет, то по Парижу. Значит, хорошо человеку жилось. Юля следила за его внешним видом, он стал прекрасно одеваться: пальто, кашне, трость…
Знаете, мне тоже хочется дожить до 96 лет и умереть во сне от старости. До конца Михалков оставался здоровым человеком, не пил, не курил, но прожил так долго по другой причине: в нем не было зла, зависти, он никого не упрекал, не осуждал.
— Мне тоже хочется дожить до 96 лет и умереть во сне от старости. Михалков прожил так долго, потому что в нем не было зла, зависти, он никого не упрекал, не осуждал. Фото: Юлия Ханина
— Скучаете без него?
— Нет. Его смерть мы восприняли спокойно. Просто настало время… На поминках мы даже смеялись, вспоминая деда. Не потому, что такие черствые, — не было ощущения потери. До сих пор кажется, что он рядом. Глупо давить из себя слезу. Может, неправильно так говорить, но он ушел красиво, нам не о чем жалеть и сожалеть. Я счастлив, что Маша, дочь, успела с ним пообщаться, его запомнить. Я, к примеру, родился уже после смерти прадеда — Петра Кончаловского.
Конечно, все равно есть ощущение, что я не все сделал для деда, что мог, не все сказал, не обо всем расспросил, но ведь это обычное дело.
Благодарим ресторан итальянской кухни Bistrot
за помощь в организации съемки
Егор Кончаловский
Настоящее имя: Георгий Михалков
Родился: 15 января 1966 года в Москве
Семья: отец — Андрей Кончаловский, режиссер; мать — Наталья Аринбасарова, актриса; жена — Любовь Толкалина, актриса; дочь — Мария (13 лет)
Образование: окончил международную школу St. Clare’s в Оксфорде (Великобритания), Кенсингтонский бизнес-колледж в Лондоне. Защитил диплом магистра истории искусств в Кембриджском университете
Карьера: режиссер фильмов «Затворник», «Антикиллер», «Антикиллер 2: Антитеррор», «Побег», «Консервы», «Розы для Эльзы» и др. Снял около 150 роликов телерекламы
Автор: Алла Занимонец
Егор Кончаловский | ФотоЮлия Ханина
— Свое детство я мало помню, и воспоминания, относящиеся к Сергею Владимировичу Михалкову, в основном касаются взрослой жизни. В 15 лет я лишился невинности. Каким-то таинственным образом дед моментально узнал об этом, и уже на следующий день я был вызван к нему домой, на Поварскую. Он был человеком прямолинейным, говорил без обиняков. Надо признать, что, хотя разговор вышел серьезным, в нем не было морализаторства, нотаций или ругани. Он спокойно сказал: «Егор, я должен предупредить тебя о том, чего следует опасаться молодому человеку. Во-первых, твоя юная подруга может забеременеть, во-вторых, ты можешь заразиться разными нехорошими болезнями». Ну а что, все правильно! Юному охламону именно это и надо знать о сексе.
Он никогда и никого не воспитывал — ни детей, ни тем более внуков. Меня лично вообще не ругал, хотя была масса причин, чтобы это сделать.
— Дед производил впечатление человека сдержанного. Но на самом деле он был добрым, теплым и сердечным. Помогал без нежностей и лишних слов: помог и помог — все, пока. Фото: РИА Новости
К сожалению, мои детские воспоминания о нем обрывочны: общаться более тесно мы начали, когда я вырос и отслужил в армии. Наверное, это у нас семейное: ни Сергею Владимировичу, ни моему отцу, ни мне самому маленькие дети не интересны. Вот когда с ними уже можно подолгу беседовать — другое дело.
В детстве мы с ним встречались в основном на даче, на Николиной Горе, где постоянно жила бабушка Наталья Петровна Кончаловская. Дед бывал там наездами — куда больше он любил город. Мы же со Степой (сын и Анастасии Вертинской. — Прим. «ТН») торчали на даче все выходные. Там нам нравилось все: и сам дом, и просторы вокруг, и то, что можно было убегать ночами и делать все, что в голову взбредет, — никакого контроля!
— Михалков был привязан к жене и сыновьям, но никогда этого не демонстрировал. Выпить стакан коньяку и откровенничать с внуком про любовь к своей жене — это не про него. Егор с бабушкой Натальей Петровной Кончаловской. (1966). Фото: РИА Новости
Лет с 15-16 мы со Степой начали подворовывать бабушкину знаменитую «кончаловку» — водку, настоянную на смородиновых почках. Таскали ее без спросу не потому, что негодяи, — нас этому Никита научил. Когда мы со Степой были еще мальчишками, он нас ставил на шухер, а сам лез в чулан. Когда же мы подросли и распробовали семейный напиток, то стали делать так же, как он: пробирались к огромным темного стекла десятилитровым бутылям и потихоньку отливали из них в кружки. Напивались в лоскуты и шли ужинать. А бабушке и в голову не приходило, что ее воспитанные мальчики могут такое творить.
Жизненные орбиты Натальи Петровны и Сергея Владимировича практически не пересекались. Бабушка занималась семьей, домом, да еще и книжки успевала писать. А дед был весь в партийной, писательской и общественной деятельности. При этом они, видимо, любили друг друга, раз прожили в согласии 53 года.
— До сих пор кажется, что дед рядом. Я счастлив, что моя дочь успела с ним пообщаться, его запомнить. Егор с дедом и дочерью Машей (2004)
— В документальном фильме Никиты Михалкова «Отец» Сергей Владимирович предстает холодным человеком, не привязанным к родным. Когда родился его второй внук, Степан, и ему сообщили об этом по телефону, он спросил невозмутимо: «Ну а что еще новенького?»
— У деда было хорошее чувство юмора. И такая его реакция на рождение внука ровным счетом ни о чем не говорит. Конечно же, он был привязан и к жене, и к сыновьям, но этого никогда не демонстрировал. Выпить стакан коньяку и откровенничать с внуком про любовь к своей жене — это не про него.
Впрочем, Аню с Темой, Никитиных детей, он однажды не узнал, когда те вошли в дом. Удивленно спросил: «Вы чьи?» Они отвечают: «Мы — ваши внуки». Он не знал точно, сколько их у него, а уж правнуков тем более. Ну и что из этого? Я и сам недавно при встрече не узнал Петю, своего брата! Мне 49 лет, ему — 11, мы нечасто видимся и мало общаемся.
— Когда началась война, деду было 28. Он был контужен, чуть не попал в плен. Сергей Михалков крайний справа. Фото: РИА Новости
Я вам приведу другой пример. Как-то раз в Киргизии, на съемках «Первого учителя», отец заболел дизентерией. И дед, понимая, что там сына могут залечить, сорвался и полетел к нему. Я лично с трудом себе представляю, чтобы мой папа приехал ко мне из-за того, что я попал в больницу.
Когда отец и Никита были уже взрослыми состоявшимися людьми, известными режиссерами, дед купил им квартиры на Малой Грузинской. Им было уже за 40, а он все еще им помогал. У деда был списочек, кто и сколько ему должен, он называл его «Ваганьково», понимая, что никто никогда эти деньги ему не вернет.
Одевался он всегда одинаково: серый твидовый пиджак со звездой Героя Социалистического Труда на лацкане, белая рубашка, черные брюки. И действительно производил впечатление человека сдержанного. Но на самом деле он был добрым, теплым и сердечным. Помогал без нежностей и лишних слов: помог и помог — все, пока. Внимательно следил за тем, что я делаю, приезжал на мои премьеры и всегда находил добрые слова, в отличие от папы с Никитой Сергеевичем.
— Когда отцу и Никите было уже за 40, Сергей Владимирович все еще им помогал. Сергей Михалков с сыновьями Андреем и Никитой. Фото: Куров Александр/ТАСС
Из детства всплывает такая картинка: в дом на Николиной Горе быстрым шагом входит дед и тут же, не раздеваясь, в дубленке или плаще, усаживается на стул рядом с телефоном и начинает кому-то звонить. Разговоры велись часами — звонил он, звонили ему. Помню, как-то смешно с кем-то поздоровался: «Алло, здорово, чудила! (Здесь звучало немного другое слово.) Ну как поживаешь?» Потом долго-долго что-то обсуждал, хохотал, а прощаясь, сказал: «Ну ладно, Толя, пока». Они дружили с писателем Алексиным, книжки которого я очень любил. Телефон у деда постоянно разрывался, он же был депутатом Верховного Совета и крайне ответственно относился к своим прямым обязанностям: выбивал квартиры, доставал лекарства, устраивал в больницы.
— А случалось так, что он, посадив вас, маленького, на колени, читал свои стихи?
— Нет, не припомню такого. В семье не было культа поэта Михалкова. К его произведениям я относился так: ну это же дед написал, успею еще почитать. Конечно, я не понимал, что дед — классик советской литературы. В школьную программу входили многие его стихи, например:
В воскресный день с сестрой моей
Мы вышли со двора.
— Я поведу тебя в музей! —
Сказала мне сестра.
Учил без рвения — кого не раздражает то, что навязывают? Зато: «Ах ты, моя душечка, белая подушечка! На тебя щекой ложусь, за тебя рукой держусь» или: «Кто на лавочке сидел, кто на улицу глядел, Толя пел, Борис молчал, Николай ногой качал» обожал и до сих пор помню наизусть.
Взрослую поэзию Сергея Михалкова я полюбил, когда вырос, и читал ее Маше, своей дочери.
В пору моего детства на Николиной Горе дед иногда все же устраивал чтения. К примеру, «Праздник непослушания» я услышал первый раз на семейных посиделках. Не то чтобы специально все собрались, нет. Приехал дед: «Никита, пошли, сказку почитаем». Кто хотел слушать, тот и пошел. Расселись вокруг стола, Никита читал рукопись.
— О том, что дед собирается жениться в 84 года, я в семье узнал первым и отреагировал спокойно. Дед мне тоже ничего не сказал, когда я стал жить с Любой. Она ему нравилась. Егор с женой Любовью Толкалиной. Фото: Юлия Ханина
— А что вы знаете про историю создания гимна?
— Его взлет связан со стихотворением «Светлана», которое было опубликовано в «Правде» и понравилось Сталину. Это было счастливое стечение обстоятельств. Дед был влюблен в блондинку по имени Светлана и сочинил стихотворение без названия: «Ты не спишь, подушка смята…» Оно должно было выйти в «Правде» как безымянное. Но буквально накануне ему в голову пришла идея произвести на девушку впечатление.
Позвонил в редакцию и сказал, что стихи называются «Светлана». Про то, что дочь Сталина зовут так же, как и ту блондинку, дед, естественно, даже не думал. Но вождь стихи прочел, они ему понравились и запомнились.
Ну а дальше все само стало складываться. Через год Михалков стал членом Союза писателей СССР, а через шесть — автором гимна. Орден Ленина, высшую государственную награду, он получил в 26 лет — стремительная карьера!
С гимном вышло забавно. По его словам, это было полнейшей аферой: никто его, детского поэта, не приглашал к созданию государственного символа страны. В конкурсе тогда участвовали маститые поэты: Твардовский, Симонов, Лебедев-Кумач. А дед с Эль-Регистаном, его товарищем, журналистом, без всякой надежды на успех написали текст на музыку Александрова и отправили Сталину. И надо же, тому понравился именно их вариант! Его пришлось еще не раз дополнять и переписывать, но это уже другая история.
— Это у Михалковых семейное: дети нам интересны, когда с ними уже можно беседовать. Егор с родителями — Андреем Кончаловским и Натальей Аринбасаровой (1966). Фото: РИА Новости
Про деда сразу стали говорить, что он с вождем на короткой ноге, но это, разумеется, полная чушь. Сталина все страшно боялись, и ни о каких дружеских отношениях и речи быть не могло. Дед вспоминал, что каждая встреча с ним (а их было всего семь — на них и обсуждался текст гимна) была большим стрессом. И когда сын Иосифа Виссарионовича Василий Сталин, который тянулся к творческим людям, приглашал Михалкова выпить к себе на дачу, то тот под разными предлогами отказывался. Водить дружбу с сильными мира сего считал опасным.
Дед был осторожным, некоторые даже считали его приспособленцем. Может, оно и так, только не надо забывать, в какое время все это происходило и что творилось в стране. Дед чудом избежал репрессий, хотя был в особых списках. Но ему повезло: Сталин умер.
Ему вообще везло. Сергей Владимирович родился в Москве, в семье коллежского асессора профессора Владимира Александровича Михалкова. Понятное дело, что принадлежность к старинному дворянскому роду в 1930-х годах ничего приятного не сулила, но — снова везение — никого не посадили, лишь отобрали все имущество. Отец деда был аграрием, занимался птицеводством. В 1930-х годах он написал книжку «Почему в Америке куры хорошо несутся?». После ее выхода в свет он на всякий случай переехал на несколько лет из Москвы в Пятигорск. Когда вернулись в столицу, поселились впятером — родители и трое их детей (Сергей был старшим) — в комнате в подвале.
Чтобы помочь родителям поднять младших детей, дед в 15 лет пошел работать на фабрику. У меня хранятся несколько вещиц тех лет, принадлежавших предкам. Например, настоящая печать с гербом Михалковых в виде маленькой бронзовой статуэтки Венеры Милосской. Много лет назад я заказал у ювелира кольца с нашим гербом — для деда, отца, Никиты и себя. Остались книжки XIX века из библиотеки Михалковых с клеймами, гербовыми печатями. Юля, вторая жена деда, подарила мне его любимую серебряную кружку — из дореволюционного прошлого.
Большая семья Михалковых-Кончаловских в начале 1950-х годов. В верхнем ряду в центре — художник Петр Кончаловский
— А про войну ваш дед рассказывал? Ведь он был военным корреспондентом — наверное, многое пришлось пережить?
— Когда война началась, ему было 28. Молодой, но не безбашенный. Знаю, что под танк с гранатой не бросался, фашистов не бил, хотя был на передовой, контужен, чуть не попал в плен. Может быть, со своими фронтовыми друзьями, с которыми долгие годы поддерживал связь, войну и вспоминал, но не со мной. Для наших с ним разговоров находились другие темы.
Пока он еще не женился на Юле, мы встречались каждую неделю. В течение нескольких лет в пятницу или субботу шли в ресторан ужинать. Компанию нам практически всегда составляли мои друзья и подруги. Несмотря на то что дед был всех нас старше минимум на полвека, ему с нами было интересно. До конца жизни он сохранил ясность ума, и с ним можно было обсуждать что угодно — деньги, политику, женщин...
Вот эта последняя тема вызывала его живейший интерес! И в 90 лет он замечал красивых женщин. Как-то перед его днем рождения я спросил: «Что тебе подарить?» (Повторюсь, это было до его женитьбы на Юле.) Так он не моргнув глазом ответил: «Подарите мне красивую рыжую бабу». Было ему тогда за 80. Приблизительно в то же время мы втроем — отец, дед и я — оказались в Париже на премьере отцовской «Чайки». Захожу к деду в номер, смотрю, на подоконнике лежит открытая пачка сигарет, а он никогда не курил. Я удивился: «Что это?» — «Да они без табака и никотина». — «А зачем же купил?» — «А… повыпендриваться в Москве».
— Вторая жена деда, Юля, подарила ему лишних десять лет жизни. Он опять стал писать прекрасные стихи, они много путешествовали. Значит, хорошо человеку жилось. Фото: fotoimedia/Вадим Невареных/ТАСС
Он всю жизнь оставался ребенком. У него была машина, на ней он подвозил меня с дачи в город. Музыкальное сопровождение было всегда одно и то же: тумбала-тумбала, тум-балалайка… Я как-то спрашиваю: «А чего ты кассету не поменяешь?» — «Какую кассету?!» Я нажимаю на рычажок, чик — кассета вылезает. Он был поражен. Пять лет проездил на машине и был уверен, что к машине дается какая-то определенная музыка!
Помню, как на радостях после удачного контракта с голландцами он в одиночку засадил бутылку виски — в 90 лет! Это был единственный раз, когда я видел его сильно выпившим. На меня вышли голландцы с предложением для Сергея Владимировича: дать их конфетам, продающимся в Европе как «Лонг Джон» («длинный Джон»), название «Дядя Степа». И я, много лет проработав в рекламе, выбил для деда отличные условия контракта. Он написал слоган для ролика: «Не мечтали даже дети — дядя Степа есть в конфете», а я его снял, пригласив в качестве актеров всех его внуков и правнуков.
— Не зря Сергей Владимирович называл вас любимым внуком!
— Нет, это не так. Он никого из нас не выделял. Просто я самый старший его внук, следовательно, первый продолжатель рода Михалковых, и у нас с дедом сложились теплые отношения. Из всех Михалковых, как мне кажется, я больше всего на него похож. Не внешне — внутренне. Такой же наивный. Меня до сих пор многие вещи удивляют, забавляют, я люблю подурачиться.
Дед хоть и любил красивую жизнь, на этом не зацикливался. Жил в роскошной квартире на Поварской. Еще были дача, «Волга». По советским меркам он был богат, но оставался скромным человеком. Приезжая в другой город на какой-нибудь съезд, спокойно селился в гостинице в одном номере с незнакомым ему писателем. И это при его званиях и наградах!
Когда они с Юлей поженились, она купила ему спортивный автомобиль. Забираться туда было нелегко, но когда дед несся на нем по пустой дороге и его седые волосы развевались на ветру, он был абсолютно счастлив. Он водил автомобиль долго, лет до 90. И радовался новым возможностям — ведь в советские годы ему не на что было потратить заработанное. А потом все его накопления обесценились…
Егор на премьере своего фильма «Консервы» с отцом, Юлией Высоцкой и братом Степаном (2007). Фото: ООО «Издательский дом Родионова»/ТАСС
— Можно было раздать все детям, внукам, или ему это в голову не приходило?
— С какой стати? Я, к примеру, воспитан так, что всего должен добиваться сам. В первом своем завещании Сергей Владимирович записал права на «Дядю Степу» на меня. Однако позже переписал их на Юлю. И это верное решение. То, что книги Михалкова издаются, — заслуга Юли, его творческое наследие в ее руках. А замечательная беллетристика Натальи Петровны Кончаловской не выходит, потому что некому этим заняться.
«Дядя Степа» — достояние русской литературы, и нельзя допустить, чтобы это произведение кануло в небытие, потому что внукам автора некогда.
— Помните ли вы какие-то дельные советы деда?
— Он был против того, чтобы я ехал учиться на Запад. Он был советским человеком до мозга костей и боялся, что меня завербует иностранная разведка. Ему и так пришлось несладко, когда отец, пусть без скандала, но все же в конце 1970-х уехал из СССР, женившись на француженке. Это сильно повредило карьере деда и Никиты.
И Сергей Владимирович, будучи депутатом Верховного Совета СССР, ничего не мог с этим поделать, как-то исправить ситуацию. А тут внук намылился в Кембридж — в колыбель шпионов. Ким Филби, Дональд Маклин, Энтони Блант, Джон Кернкросс и Гай Берджесс — великолепная шпионская пятерка, как раз окончившая Кембридж. Два года я держался, вняв просьбе деда, а потом все же решился ехать учиться. Накануне меня вызвали в КГБ. Молодой гэбист убеждал: «Ты тот парень, который нам нужен!»
Я вышел с «переговоров» и поехал к деду: что делать? Он позвонил своему другу, генералу КГБ: «Скажи ребятам, чтобы отстали от моего внука». Больше меня никто не беспокоил. Тогда я порадовался, а сейчас думаю: ну и зря! Был бы в Кембридже агентом! К 49 годам дослужился бы до генерала.
— А вы никогда не давали деду советов? Как отреагировали, когда он в 84 года женился второй раз?
— О том, что он собирается жениться, я в семье узнал первым. Он мне позвонил, пригласил в ресторан и пришел туда с Юлей. Мы пообедали, а потом он перезвонил и сообщил, что хочет жениться. Не знаю, как все остальные, а я отреагировал спокойно: ну решил и решил. У нас именно так принято воспринимать изменения в личной жизни. Дед мне тоже ничего не сказал, когда я стал жить с Любой Толкалиной. Она ему нравилась, они подолгу беседовали по телефону. Сергей Владимирович был первым из родственников, с кем я ее познакомил. Мы купили пирожных и отправились на Николину Гору, в гости к деду. Сели за стол, а Люба ничего не ест. Он удивился — почему?! Она объясняет, что привычка такая: после шести часов никакой еды, тем более сладкого. Сергей Владимирович говорит мне: «Какая удобная девушка — с ней хорошо ужинать в ресторанах». Дед и к моей маме тепло относился.
А по поводу его женитьбы я так скажу: Юля подарила ему лишних десять лет жизни. Он вдруг стал писать прекрасные стихи, хотя до этого многие годы не складывалось ни строчки. Они много путешествовали — как ни позвоню, он то по Венеции гуляет, то по Парижу. Значит, хорошо человеку жилось. Юля следила за его внешним видом, он стал прекрасно одеваться: пальто, кашне, трость…
Знаете, мне тоже хочется дожить до 96 лет и умереть во сне от старости. До конца Михалков оставался здоровым человеком, не пил, не курил, но прожил так долго по другой причине: в нем не было зла, зависти, он никого не упрекал, не осуждал.
— Мне тоже хочется дожить до 96 лет и умереть во сне от старости. Михалков прожил так долго, потому что в нем не было зла, зависти, он никого не упрекал, не осуждал. Фото: Юлия Ханина
— Скучаете без него?
— Нет. Его смерть мы восприняли спокойно. Просто настало время… На поминках мы даже смеялись, вспоминая деда. Не потому, что такие черствые, — не было ощущения потери. До сих пор кажется, что он рядом. Глупо давить из себя слезу. Может, неправильно так говорить, но он ушел красиво, нам не о чем жалеть и сожалеть. Я счастлив, что Маша, дочь, успела с ним пообщаться, его запомнить. Я, к примеру, родился уже после смерти прадеда — Петра Кончаловского.
Конечно, все равно есть ощущение, что я не все сделал для деда, что мог, не все сказал, не обо всем расспросил, но ведь это обычное дело.
Благодарим ресторан итальянской кухни Bistrot
за помощь в организации съемки
Егор Кончаловский
Настоящее имя: Георгий Михалков
Родился: 15 января 1966 года в Москве
Семья: отец — Андрей Кончаловский, режиссер; мать — Наталья Аринбасарова, актриса; жена — Любовь Толкалина, актриса; дочь — Мария (13 лет)
Образование: окончил международную школу St. Clare’s в Оксфорде (Великобритания), Кенсингтонский бизнес-колледж в Лондоне. Защитил диплом магистра истории искусств в Кембриджском университете
Карьера: режиссер фильмов «Затворник», «Антикиллер», «Антикиллер 2: Антитеррор», «Побег», «Консервы», «Розы для Эльзы» и др. Снял около 150 роликов телерекламы
КОММЕНТАРИИ
Чтоб писать комментарии авторизуйтесь или зарегистрируйтесь
