Дубль одиннадцать. Без дублера.

Павел Луспекаев со своим дублером Александром Массарским на съемках картины "Белое солнце пустыни". Лето 1968 года.


Роль Верещагина изначально была эпизодической – буйного таможенника бандиты убивали в середине сценария.
Одна яркая сцена пьянчужки с икрой, - и все.
Играть его должен был Копелян, но неожиданно Владимир Мотыль узнал, что об этой роли мечтает Луспекаев. Мысль о нем в голову режиссеру не приходила - к началу съемок Павел был калекой, который заново учился ходить. Совсем недавно он вышел из больницы, где ему почти полностью ампутировали ступни ног. Это был страшный отголосок войны, на которую Луспекаев ушел добровольцем в 15 лет. Как-то во время одного из разведрейдов он пролежал в снегу четыре часа и серьезно обморозил ноги...


Мотыль отправился к актеру сам:
- Я шел к нему в гости, зная про объявление, которое он повесил на своей двери: "Прошу визитами не беспокоить". Он страдал от чужой жалости, она его унижала. Луспекаева предупредили, что я к нему собираюсь, и записку убрал. Встретил меня сам, да не на костылях, а просто с палочкой. И хвастался мне, как ловко умеет передвигаться на одних пятках…


Мотыль предложил Луспекаеву сниматься на костылях. Почему нет? Верещагин – бывший офицер, инвалид Первой мировой. Или таможенник, раненный контрабандистами в обе ноги.
Луспекаев сказал:
- Давай, Володя, сперва я сыграю то, что написано в сценарии, а уж потом какого-нибудь инвалида. Пусть тебя мои ноги не смущают. Я придумал сапоги с металлическими упорами внутри.

Мотыль не послушался. Снимали в пустыне, в жуткой жаре, в тяжелейших условиях. Трюки были сложные, во время съемок один из кавалеристов-каскадеров по неосторожности погиб... И он попросил помощников найти дублера.


Им стал известный каскадер и режиссер трюковых сцен Александр Массарский. Правда, появился он в кадре на три секунды, даже не он сам, а его ноги, которыми Верещагин должен был спихивать бандитов за борт. Сапоги Луспекаева из-за ампутированных ступней прогибались в носках при упоре, и это было заметно на экране.



Все остальное время, даже в сцене драки на баркасе, он работал без дублера. Когда боль становилась невыносимой, Луспекаев отходил в сторону и опускал натертые протезами культи в таз с холодной водой.
– Это был подвиг, равный подвигу Алексея Маресьева, – говорил Мотыль.
По сценарию Верещагина звали Александром, но во время съемок образ таможенника настолько слился с образом актера, что в картину он вошел с этим именем.
А дублера сам Луспекаев попросил только один раз. Шутя. На четвертом дубле съемок эпизода с икрой деликатес ему осточертел до такой степени, что отвращение было абсолютно натуральным...


К 45-летию легендарного советского вестерна "Белое солнце пустыни"
Фото из архива А.Массарского


ИСТОЧНИК