8 августа на фестивале «Окно в Европу» состоялась премьера фильма «Норвег» с Евгением Мироновым. Режиссер и сценарист картины Алёна Званцова рассказала нам, какие референсы она использовала при работе над сценарием, как Евгений Миронов изменил характер своего героя и почему сценаристу лучше не ходить на съемочную площадку.
Знали ли вы заранее, когда писали сценарий, что вы будете режиссером проекта? Вам было легче или сложнее писать из-за этого?
Алёна Званцова: Да, я знала заранее. И так как самому с собой всегда договориться проще, нежели с другим режиссером, то и писать было легче. Правда, не могу сказать объективно, как на конечном результате сказалась невозможность с кем-то дискутировать.
Вы заранее определили для себя целевую аудиторию? Кто в нее входит?
АЗ: Вообще, я делала эту картину для людей того же возраста и того же социального статуса, что и сама. Этот фильм — попытка дать точку опоры, разобраться в ситуации. Потому что многие люди в нашей стране какое-то время находились и находятся в смятении и непонимании, как жить, к чему стремиться и во что дальше верить. Это попытка поделиться своими страхами, эмоциями и надеждами.
Вы каким-либо образом разделяли для себя обязанности сценариста и режиссера?
АЗ: Ну, разумеется!.. Сначала сидишь себе в качестве сценариста дома перед компьютером, в уютном кресле и со вкусным кофе, а потом начинается площадка, и кофе остается только в воспоминаниях.
Вы говорили, что писали сценарий под Евгения Миронова. Были ли какие-то изменения в характере, которые артист уже привнес в процессе съемок?
Этот фильм — попытка дать точку опоры, разобраться в ситуации. Потому что многие люди в нашей стране какое-то время находились и находятся в смятении и непонимании, как жить, к чему стремиться и во что дальше верить
АЗ: Да, конечно. Евгений всегда очень тщательно работает над сценарием. Например, именно он предложил привнести фееричное занудство его персонажа, доскональность, усилить техническую дотошность. Он же предложил написать какую-то сцену, из которой стало бы ясно: физика в жизни героя — не случайность. Так придумалась сцена с загадкой про Сатану.
Давали ли вы импровизировать на площадке Евгению Миронову и другим актерам? Были ли внесены какие-либо изменения в диалоги в ходе импровизаций?
АЗ: Артистам всегда нужно давать импровизировать, потому что иначе зачем приглашать ярких, талантливых, живых людей — проще нарисовать мультфильм. Артист наполняет образ новым, интересным содержанием. Если его заковать в кандалы, будет совсем печально.
Но при этом к тексту артисты относились с большим уважением, за что я им очень благодарна.
Есть ли какие-то значительные изменения между первым драфтом и финальной версией?
АЗ: Да, первый драфт достаточно сильно отличался от итогового варианта. Я думаю, что он изменился к лучшему — во многом благодаря сотрудничеству с мои давним другом Сергеем Виленовичем Даниеляном — одним из продюсеров «Марс Медиа», который сделал очень важные и точные замечания.
Просили ли вас продюсеры внести какие-то изменения в сценарий?
АЗ: После утверждения финального драфта — нет. Вообще, на этом проекте продюсерского произвола не было. Единственное, о чем меня просили — уложиться в предложенную смету.
Артистам всегда нужно давать импровизировать, потому что иначе зачем приглашать ярких, талантливых, живых людей — проще нарисовать мультфильм
Как вы подбирали команду?
АЗ: У меня, как правило, постоянная команда. Если я снимаю в Москве, то это один коллектив моих лучших друзей, а если в Петербурге — другой. На этой картине работа замечательная питерская команда, с которой я уже делала фильмы «Небесный суд» и «Небесный суд 2».
Вы сами рисовали раскадровки или кого-то привлекали?
АЗ: Раскадровок в традиционном понимании этого слова у нас не было. Были схемы. Которые обычно рисуются вручную. Но, на этот раз, нам на помощь пришел прогресс. Мы с оператором-постановщиком работали в специальной компьютерной программе, и, в своё удовольствие, рисовали красных, синих и зеленых человечков с их маршрутами и расположением относительно камеры.
Как выстраивалась ваша работа с оператором?
АЗ: На этой картине с оператором была непростая ситуация. По ряду форс-мажорных обстоятельств человек, который должен был снимать эту картину, не смог участвовать. И это выяснилось за неделю до съемок. Дмитрий Грибанов вошел в эту историю фактически «с колес», отсматривать объекты, обсуждать будущий фильм и делать раскадровки нам пришлось фактически в режиме нон-стоп.
Вы давали какие-то указания или решали все вместе и давали творческую свободу?
АЗ: Ну, каждый же представляет свою картину, когда читает книгу или сценарий? Конечно, нужно договариваться и рассказывать о своих представлениях. Иначе оператор — даже самый чуткий и талантливый — все равно начнет снимать своё кино... Конечно, мы обсуждали: какой должна быть эта картина, рисовали, вспоминали референсы... Ну, а уже дальше я вполне доверилась его операторскому мастерству.
Какие референсы были у этого фильма?
АЗ: Как ни странно, есть два референса. Если говорить о настроении фильма, то ближе «Осенний марафон». А по некоторым внешним маркерам вы, скорее всего, узнаете (и мы не скрываем этого) «Белое солнце пустыни».
Это комедия, а есть мнение, что шутки и юмор нужно добавлять уже после того, как прописана сюжетная линия. Какова была стратегия на этом проекте?
АЗ: Существуют разные виды комедий. Для комедии в чистом виде, наверное, такой метод оправдан. Но поскольку по настроению наш фильм, скорее, ближе «Осеннему марафону», этот подход неприемлем. Было бы странно представить, как сценарий «Осеннего марафона» перед съемками передали бы для доработки сторонним «ушутителям» и «усмешителям».
Почему вы решили стать режиссером?
АЗ: Наверное, каждым сценаристом движет иллюзия, что снять фильм несложно: надо просто зафиксировать то, что написано в сценарии, и получится лучше, чем у «бездарных режиссеров». Я не была исключением: думала, что все просто. Надо сказать, что к этому времени, у меня, как у каждого сценариста, накопились впечатления от встреч как с талантливыми, так и с совершенно беспомощными «мастерами экрана». Я решила, что я-то как раз талантливая. И... в первой работе уверенно заявила о себе, как о режиссерской бездарности!.. Ну, а потом начала как-то осваиваться, учиться — чем и занимаюсь до сих пор.
Ну, и к тому же, профессия сценариста ведет прямиком в дурдом: когда сидишь в четырех стенах и общаешься только с компьютером, рискуешь заработать себе серьезные психологические отклонения. Захотелось, наконец, поработать с живыми людьми.
Вы ходите на площадки тех проектов, где вы только сценарист?
АЗ: Только если это какая-то замечательная, феерическая площадка. Например, когда мы с мужем (сценаристом и режиссером Дмитрием Константиновым — прим. ред.) писали сценарий «Оттепели», нам было ясно, что это будет событие. Поэтому напросились в гости, помешали всем и уехали.
А, вообще, желание ходить на площадки отпало после опыта, полученного на одной из старых своих картин. Я была еще юным сценаристом, решила, что приеду и украшу собой площадку, поэтому тщательно собралась, нарядилась, накрасилась. Приехала — и чувствовала себя главным человеком, а в конце дня один из членов съемочной команды спросил, указав на меня: «А кто это?».
Какие советы вы могли бы дать сценаристам, которые хотят стать режиссерами и чему им нужно научиться в первую очередь?
АЗ: Не бояться. Страшно будет в любом случае. А дальше практика покажет, останется ли желание снимать после первого опыта. Это все равно что водить машину — только сев за руль, понимаешь, нравится ли сам процесс.
Как вы считаете, необходимо ли сценаристу, который хочет сам начать снимать, специальное режиссерское образование?
АЗ: Если человек попадает в хорошую команду, у него есть надежные друзья — второй режиссер, оператор, художник, — он очень четко представляет свою идею, то можно пробовать и без специального образования.
Loading player...
Источник:
