Актер Александр Михайлов: "Я знаю , что такое работа..."

В Театральном центре «На Страстном» состоялся творческий вечер актера Александра Михайлова. Приводим наиболее интересные фрагменты монолога.

О мечте стать моряком

– Многие считают, что я служил во флоте. Это не так. Я родился в бурятском поселке Цугольский дацан. В четырех километрах от моей землянки была река Анон. Она не очень широкая, но судоходная. Однажды я случайно увидел в журнале «Огонек» картину Айвазовского «Девятый вал». Это картина меня потрясла – огромные волны! Кончилось тем, что в четвертом классе я записался в Нахимовское училище в Ленинграде: солгал, что сирота, чтобы взяли, и бежал. Вернули. Мать очень крепко меня пожурила. Через полмесяца я собрался во второй раз, но тут уже получил хорошую порку мокрым полотенцем. Всю ночь простоял в углу. Думал, мать спит, и пытался сесть на пол, но тут слышу ее голос: «Стоять!». Мощная женщина была, с характером.

После седьмого класса я ее все-таки уговорил: «Мам, я без моря не могу. Все равно сбегу». Делать нечего – согласилась. Мы собрали маленький чемоданчик и поехали во Владивосток. В «мореходку» меня не взяли – года не хватило, зато поступил в ремесленное училище. Хотя пошел туда только потому, что там выдавали тельняшки. Потом стал сварщиком и все-таки сбежал на корабль. В команде было 75 человек. Меня взяли учеником моториста. Первый мой поход был в Охотское, Японское, Берингово море и Тихий океан.

В Охотском море случилась катастрофа. Было сильное обледенение, и три судна перевернулись. Погибло много ребят. Наше судно по тоннажности было больше, поэтому мы вышли без потерь, хотя забрасывало сильно. В порту Владивостока меня встретила мама, и я увидел проседь в ее волосах. Она сказала: «Все, Шурка, либо море, либо я». Я списался – думал, когда улягутся страсти, снова вернусь к морякам. Но получилось иначе.

О профессии актера

– В 1965 году я случайно увидел дипломный спектакль по Чехову, который играли студенты театрального института во Владивостоке. Помню этот 4-й ряд, 17-ое место. Помню, как меня стало колотить, трясти. Пьеса возрастная, а тут мальчишки и девчонки с наклеенными бородами... Я увидел такую чистоту восприятия, такой нерв, что рыдал, как ребенок. После спектакля пошел на берег Амурского залива и стал прощаться с Тихим океаном: дал себе слово во что бы то ни стало стать актером. С грехом пополам поступил, два года подряд хотели выгнать, но в конце концов оставили в покое.

После окончания учебы работал в Саратовском театре драмы, затем – в Московском театре имени Ермоловой, а уж потом – в Малом театре, где прослужил 23 года. И вот уже боле 10 лет я свободный художник.

О студентах

– Не так давно меня пригласили преподавать во ВГИК. До сих пор задаю себе вопрос, мое ли это. Но я очень люблю студентов, и быстро к ним привыкаю. В этот раз вместо 25 человек набрал 36. Что будет – не знаю. Ребята очень способные. А слова «талант» я, честно говоря, боюсь – талантлив ли человек, покажет время. Главное трудиться, и всегда надеяться. Его величество случай – это пятьдесят процентов успеха. Но он выпадает при одном условии: когда ты пашешь с утра и до вечера. Просыпаешься в холодном поту, и работаешь. Я частенько представляю, как Господь раздвигает облака, смотрит на свое творение и восклицает: «Какой талант! Хорошо, что я подарил его человеку». Возвращается через год – а человек не работает, не развивается. И то же через два года, и через три. В итоге Бог разочаруется, махнет рукой, и скроется за облаками. А человек задыхается, и остается с этим талантом. Кому-то, напротив, дали немного, а он пашет и пашет. И однажды случается чудо. Так в любой профессии: будь ты актер или рабочий.

Об известности

Я очень трезво отношусь к узнаваемости. Знаю, что такое высота, но считаю себя разбившимся лётчиком. Стою как-то на остановке, а рядом со мной – женщина. Сначала с одной стороны посмотрела, отвернулась. Потом с другой стороны обошла, взглянула. Пристроилась ко мне поближе, стоит, смелости набирается. Наконец, спрашивает:
– А вы случайно не Михайлов?
– Случайно Михайлов, – говорю.
– А чего такой старый-то?
– В каком смысле?
– Да в прямом. В кино мордастенький, бравенький. Не заболели часом?
– Да нет, – отвечаю, – все хорошо. А про фильм какой говорите?
–Как какой? «Мужики». Три года назад смотрела.
– Милая моя, так фильму-то уже 33 года.
Она удивились, попросила прощения, сказала, что не знала.

О матери

Я знаю, что такое работа. Вспоминаю мою маму – удивительной красоты женщина, тонкокостная, стройная. Она очень любила петь, наверное, поэтому я испытываю такую любовь к национальной, я бы сказал, корневой культуре. После работы мама приходила в землянку уставшая, и первое, что просила, – балалайку. Меня всегда удивляло, почему мама такая стройная, тонкокожая, а пальцы – толстые, грубые, немножко горбатенькие. Прошли годы, и мне стало стыдно за эти мысли, потому что я понял причину. Боже мой, какие тогда были руки у наших матерей, когда и голод, и холод, и мор кругом. Морозы доходили до 40 градусов. Идешь по дороге в школу, а перед тобой комочек – бух. Воробьи замерзали. Соберешь штук шесть по дороге за пазуху, они отогреются, а потом в классе выпускаешь. Это я помню всегда. И поэтому, когда о России говорят хулительные слова, я отвечаю, что не пережил ты, мой дорогой, вот этого всего, поэтому ты так...

О войне на Украине

Тема Украины – это моя рана, и она кровоточит. Только началась война, обстрелы, я сразу поехал в Луганск, потом в Первомайск к своему другу – мэру Евгению Ищенко. И я видел, что это такое: разрушенный на треть город, выбитые окна, фундамент в крови. Женя показал мне весь район. И как-то мы поднялись на чердак – а там голуби. Оказывается, это его страсть. Я, говорит, обязательно на праздник 1 мая выпущу всех голубей. Сейчас, мол, дрессирую. Пусть будет тихая радость для наших людей. После моего отъезда Женю убили. Он ехал с гуманитарной помощью, и его расстреляли. Дай бог, чтобы все это скорее кончилось.

Источник