А почему вдруг именно Шон Пенн, да? А почему бы, собственно, и нет? Примерно такая мысль мелькнула у меня в голове, когда от двух знакомых киноманов (причем солидного возраста) я услышал почти одновременно, что старина Шон – один из лучших американских актеров. Поверилось как-то с трудом – но заинтриговало. И, хотя началось все это примерно год назад, я свою затею не бросил и решил подойти к делу основательно – и посмотрел, действительно, много. Во всех подобных случаях процесс просмотра особенно увлекателен тем, что ты выбираешь фильмы не по режиссеру, не по году и не пожеланию, а просто смотришь все по хронологии – хорошее и плохое. Минусы, конечно, тоже очевидны – но уже и по итогам прошлых таких попыток (например, в случае с Вигго Мортенсеном) обнаруживалась масса странных и любопытных фильмов, которые ты бы и в жизни никогда не посмотрел, если бы не эта затея – причем их малоизвестность придавала этим картинам даже особую прелесть знакомства, какой она и всегда бывает с вещами, о которых другие знают немного – либо не знают и вовсе. Но об этом можно говорить долго. Если же вернуться к старине Шону, то у него, как и у всех, хватает проходных и просто повторяющихся ролей, эксплуатирующих удающиеся ему типажи, которых у него несколько – но:

10. Майкл («Боль любви»)

Уже даже эпизодическая роль Пенна, появляющегося в начале фильма лишь на несколько минут, вызывает мгновенное доверие и сочувствие, так как и персонаж его – человек болезненно-восприимчивый к миру, кажущийся, на первый взгляд, каким-то бродягой или сумасшедшим – но, в действительности, страдающий лишь от недостатка любви. И в той странной речи о магнитах и границах, которую он произносит, ощущается вся боль разделения, невнимания, фактического безразличия людей друг к другу, способных дать денег или оправдаться тем, что они заняты, что им нужно на работу – но не проявить подлинное участие. И срывающийся голос Шона, его нервическое растерянное поведение и ощущение неловкости от собственных слов, переходящих, наконец, в слезы и просьбу просто и по-человечески обнять его – все это, конечно, не может не тронуть и не дать почувствовать настроение фильма уже и благодаря одному этому единственному монологу.                  

9. Джефф Спиколи («Беспечные времена в «Риджмонт Хай»)

Типаж номер один, среди прочих у Пенна – это всяческого рода дебилы, дурачки и придурки. И если вы взглянете на рожу в центре постера этого фильма, то представление о Джеффе Спиколи составите себе без проблем. Этот вечно обдолбанный и беспечный прогульщик, раздолбай и фантазер, прокуривший свои мозги настолько, что, кажется, не осталось там ничего, кроме способности тупо и искренне ухмыляться на все, что ни происходит вокруг, представляет собой образец идеально безнадежного старшеклассника в типично американской школе, где можно делать (или не делать) все, что захочешь – и это обязательно сойдет тебе с рук. 

8. Джимми Маркум («Таинственная река»)

Далее можно вспомнить Джимми – одного из трех друзей в фильме Клинта Иствуда, выросших вместе на суровых улицах Бостона – и ставших совсем иными в самостоятельной и взрослой жизни. И Джимми Маркум – вор в законе, добропорядочный, на первый взгляд, семьянин, искренне любящий детей и жену, раскрывает свое подлинное лицо лишь после смерти дочери, представая холодным и жестоким человеком, самостоятельно вершащим правосудие. Но герой Пенна – не банальный мститель, слетевший с катушек, которому наплевать на все. Достаточно взглянуть на его уверенное, заострившееся и обрамленное сединами лицо, вызывающее не только доверие к определенному образу – но и простую человеческую симпатию тоже. Ведь Джимми, и впрямь, можно посочувствовать. И не столько из-за той трагедии, что произошла с ним и с его семьей, сколько из-за трагедии поспешной и ненужной мести, спровоцированной жаждой достигнуть справедливости – тем способом, каким и всякий мафиози-семьянин разбирается с любыми обидчиками.   

7. Сэм Бик («Убить президента. Покушение на Ричарда Никсона»)

В отличие от Джимми Маркума, Сэм Бик – самый простой, честный, забитый жизнью и неудачами человек, пытающийся изображать из себя успешного бизнесмена и хорошего мужа – но, в действительности, слишком безобидный и мягкий, неуверенный и мямлящий, не способный выдержать отпора суровой реальности – холодной и безразличной ко всем его надеждам, планам и мечтам. И беспомощный «маленький человек», старавшийся не унывать и жить, как и полагается, по совести, терпит полное поражение и лишается рассудка, совершая самый немыслимый и безумный на свете поступок – имевший, кстати, реальную предысторию с президентом Ричардом Никсоном. В общем, необычайно убедительная, неуютная и до боли мучительная роль Шона, заставившего поверить в себя как мало когда еще.

6. Мэттью Понселет («Мертвец идет»)

Главный герой драмы Тима Роббинса – жестокий монстр и убийца двух детей, приговоренный к смертной казни и ожидающий исполнения приговора. По крайней мере, так подают его нам газеты, судьи и близкие – да и сам Понселет провоцирует всех своим отталкивающим поведением, заявляя при этом, что невиновен. Однако, в действительности, он совсем не так уж безнадежен – и недолгие встречи с монахиней, пытающейся облегчить ему последние дни жизни, оказываются настоящим лучом света, заставляющим пробудиться и взглянуть в глаза правде – насколько бы мучительным и страшным ни было оно для самого приговоренного. И простоватый, диковатый, упорствующий в злобном недоверии к окружающим Шон Пенн, с демонической бородкой и самоуверенным взглядом того, кто способен равнодушно отвернуться и выдержать страшное наказание, предстает вдруг по-настоящему органичным и трогательным в момент наступающего раскаяния, вызывающего, хотя и предсказуемый – но все же необходимый и мощный катарсис.

5. Эммет Рэй («Сладкий и гадкий»)

Пародийный, хотя и вполне симпатичный образ талантливого гитариста, легкомысленного и простодушного хвастуна, гуляки, клептомана, сутенера, игрока – и просто обаятельного придурка со сладкой улыбочкой, который обожает повторять, что он лучший после Джанго Рейнхардта, что он артист – и что женщинам в его жизни всегда будет отведено второе место. Образ пародийный – но, в конечном итоге, все такой же трогательный, так как инфантильный и самовлюбленный виртуоз и сам толком не понимает себя и своих странных пристрастий – к примеру, сидеть на земле, глазея на проезжающие мимо поезда, или палить по крысам на свалке, таская туда всех девиц и случайных приятелей – и просто любого, кто попадется под руку. Главное же, Эммет не понимает своих чувств, которые изливает, по его словам, только в музыке – в действительности же, нуждается в их раскрытии и в жизни – и даже куда больше. Как нуждается и в любящем человеке, который всегда будет рядом. Пусть даже человек этот – глупенькая немая прачка, которая только и знает, что как ребенок радоваться, да любить своего дурачка.

И привычно издевательский и самоироничный тон, взятый Вуди Алленом (так как каждый герой его фильмов – в некотором роде он сам, и это сразу заметно даже и по такому персонажу), хотя и немного раздражает, все же настраивает нас, скорее, в пользу вымышленного американского гитариста, оказавшегося вдруг в центре внимания благодаря удачному стечению обстоятельств. И актерское дарование старины Шона, вооружившегося усиками и противным голоском, избранными в качестве помощников, в очередной раз не подводит и сполна убеждает, умудряясь и отталкивать, и притягивать разом.

4. Сержант Мизёрв («Военные потери»)

Линейку «дурачков» продолжает сержант Мизёрв, отправляющийся на вылазку вместе с группой товарищей во Вьетнаме – и совершающий, как и все, аморальный поступок, против которого восстает единственный порядочный член отряда в исполнении Майкла Фокса. Пенн здесь – грубоватый и отталкивающий лидер, дегенеративный и самодовольный мерзавец, для которых законы не писаны, а море всегда по колено. Роль, на первый взгляд, однообразная и не требующая особых усилий – но советую взглянуть на этого Мизёрва в действии, на выражение его глаз и мимику лица, отражающие уровень вживания в образ – какого все-таки не было, как мне кажется, в ролях, упомянутых до того.

3. Уильям Майнор («Игры разумов»)

Эта роль (как и та, что будет через одну за ней) доказывает, что даже и сейчас заматеревший и потрепанный Пенн умеет потрясти так, как не был еще способен и в молодости. И его Уильям Майнор – полубезумец-полугений, даже и в состоянии психически неустойчивом умудряющийся быть деятельным, мудрым и скромным слугой человечества – по-настоящему впечатляет не только своим хриплым и глубоким голосом, но и той печатью страдания и усталости от жизненных потрясений, что сочетается здесь с силой ума и внешним достоинством, но главное – с величественным благообразием этого героя, удивительно напоминающего Толстого – и не только своей бородой. 

2. Дэвид Кляйнфилд («Путь Карлито»)

Этот фильм Брайана Де Пальмы и вообще памятен на яркие образы – вроде того, о котором я уже вспоминал в связи с Вигго Мортенсеном. Хотя персонаж Пенна – куда более колоритный и отталкивающий тип, притворяющийся поначалу даже хорошим – после чего деньги и наркота превращают его в совершенно безнравственного ублюдка. В омерзительного кудрявого еврейчика в круглых очочках и со сладкой улыбочкой, самоуверенного продажного адвокатишку, трусливую мразь и предателя, нюхающего кокаин и готового пойти на любую сделку с совестью – лишь бы можно было и дальше наслаждаться шикарной жизнью и разбрасываться деньгами, тратя их на девок и порошок.

1. Шайенн («Где бы ты ни был»)

«Где бы ты ни был» – кино во многих смыслах неожиданное. Из-за своей особой неуловимой атмосферы, из-за того, что снял его Паоло Соррентино – наконец, из-за той невероятной роли, которую сыграл здесь Шон Пенн. Стареющий рокер Шайенн отправляется в путешествие по всей стране, чтобы узнать что-нибудь об отце, который недавно умер и которого он толком не знал – и который, в свою очередь, не понимал и не разделял пристрастий сына, избравшего совсем не мужской путь. И, действительно, герой Шона напоминает какого-то жалкого клоуна, с печальными глазами, умирающим женственным голоском – и смешком то ли умственно отсталого, то ли вечного и беспомощного ребенка.

Существо это – словно ходячая несчастная самопародия, напудренный, экзистенциально потерянный и растерянный динозавр посреди реального мира, смотрящий на него с изучающим интересом – и даже находящий порой общий язык. Тем более, что сам Шайенн лучится доброжелательной и тихой иронией, и есть в нем даже нежная ранимость и какая-то блаженная недалекость, сочетающаяся с простодушной умудренностью – в особенности, когда он смотрит поверх очков, напоминая этим бабушку, поглядывающую на своих внучков. А еще он умилительно матерится – и зачем-то повсюду возит чемодан. В общем, роль эта такого уровня, когда человек становится максимально непохожим на себя, переживая превращение в кого-то настолько иного, что именно это и можно с полным правом назвать настоящей «актерской игрой».

Источник