Чтобы помнили!

20 июня ушел из жизни Лаврентий Масоха (1909-1971).

К сожалению, обстоятельства его смерти стали со временем, значимее сыгранных им ролей.

Меня гибель Масохи научила одной важной вещи: не ори! Вывести меня на эмоции как не фиг делать и не раз во время производственного ада я терял контроль, аттестуя окружающих по матушке. Единственное, о чем я заботился не наорать на человека, который не может ответить.

Узнав о судьбе старого актера, скончавшегося, потому что на него наорали на съемочной площадке, я теперь всегда держу в памяти, какие могут быть последствия.

Вообще Лаврентий Масоха, насмотревшись на старшего брата Петра (1904-1991), актером становится не собирался. Петр годами ждал хороших ролей в театре «Березиль», пока на него не обратил внимание классик украинского кино Довженко. Сыграв у Довженко в «Арсенале» Петр получил роль кулацкого сына в «Земле», а затем и главную в фильме «Иван». 

Лаврентий тем временем отучился на режиссера, годок побегал ассистентом на Киевской киностудии. Актерство взяло свое. Парень поступил служить в театр имени Франко. 

Если у Петра главным режиссером стал Довженко, то у Лаврентия Леонид Луков. В 1939 он дал ему роль кулацкого сына Ляготина в фильме «Большая жизнь». Эта роль сделала Масоху звездой, - именно он спел на экране «Спят курганы темные…» Актера усиленно зазывали в Москву и Лаврентий почти переехал, но тут началась война.

Дальнейшую карьеру Лаврентия изрядно подпортило наличие брата Петра, который сначала играл в театрах на оккупированной территории, а затем был угнан в Германию. Путь в кино и столичные театры Петру закрыли. 

Лаврентий все же перебрался в Москву, поступив труппу Театра киноактера. 

Основной площадкой для Масохи стало кино. Он по прежнему мелькал у Лукова («Александр Пархоменко»; «Два бойца»), но запомнился в ролях провокаторов, белогвардейцев и фашистов.

Благодаря амплуа актер попал в фильм Татьяны Лиозновой «Семнадцать мгновений весны» на роль адъютанта Мюллера. 

Масоха успел отсняться почти полностью. На одной из последних смен разразилась трагедия.

Вот что вспоминал Леонид Броневой:

«В фильме Масоха играл моего адъютанта. Он должен был войти в кабинет и сказать: «Группенфюрер, штандартенфюрер Штирлиц прибыл». И вот Лиознова говорит: «Мотор, начали». А он: «Группенфюрер, штардартер...» Лиознова: «Стоп. Еще раз. Собрались. Начали. Мотор». А он опять то же самое и так несколько раз. Лиознова рассердилась: «Безобразие, сколько можно пленки тратить? Вы же опытный артист. Перерыв». Мы с ним пошли попить чайку. Я его успокаивал. Очень трудно русскому человеку такое выговорить. Это предложение даже годится на роль скороговорки для театральной студии. После перерыва он начал: «Группенфюрер, штандартенфюрер Штрирлиц...» Лиознова, режиссер очень требовательный, закричала: «Все, конец смене. Хватит». А через несколько дней этот артист умер. Вот как он переживал. Пошел в ресторан ВТО. Взял грамм 50 водки и так за столом и отдал богу душу...»

Драма Масохи усугублялась одиночеством. Ведь он не нажил семьи, шуткуя, что женат на работе. Все приходилось носить в себе, не выговоришься. 

Умер Лаврентий прямо за столом ресторана ВТО. Сотрапезники вызвали врача и в ожидании «Скорой» положили тело на соседний столик, накрыв скатеркой. После чего продолжили возлияния, поминая ушедшего.

Таков невеселый конец человека, не способного пережить моменты рабочего хамства. И если у вас вдруг сдают нервы из-за тупости и нерасторопности окружающих, вспомните, как оно может все обернуться. После чего сбавьте тон.